Вторжение. 22 июня 1941 года

Разумеется, превращение Финского залива и даже всей Балтики в страшный «суп с клецками» произошло не в первый день войны. Впереди были советские постановки на минно-артиллерийской позиции и создание немцами крупного заграждения «Юминда» на пути из Таллина в Кронштадт в августе 1941 г. Однако уже в первый день были заложены контуры войны на Балтике, в которой большую роль играли мины. Они собирали обильную жатву со всех участников конфликта.

При чтении описаний немецких минных постановок невольно возникает вопрос: неужели вся эта кипучая деятельность осталась незамеченной? Вышеупомянутый Ф. Кемнаде удивлялся: «…мы успешно выполнили свою задачу – поставить мины у самых дверей нового противника. Ни одна батарея не открыла огонь, ни один прожектор не осветил нас».[433] Справедливости ради нужно сказать, что береговые посты как раз докладывали об увиденном. Куда хуже было с корабельными дозорами. С находившихся в устье Финского залива подводной лодки М-99 и тральщика Т-216 ночью не поступило вообще никаких донесений. Лодка М-99 погибла уже 27 июня (торпедирована немецкой ПЛ U-149) и документов с нее не сохранилось. Поэтому достоверно неизвестно, что наблюдала ее вахта в ту странную и страшную ночь на 22 июня. Тральщик Т-216 6 июля 1941 г. подорвался на мине, и с него также не сохранилось документов. Немцы по крайней мере Т-216 увидели, приняв за эсминец.

Ведущий отечественный историк флота М. Э. Морозов в своей статье по минным постановкам 22 июня 1941 г. высказался по данному вопросу следующим образом: «Есть серьезные основания считать, что некоторые командиры советских дозорных кораблей все-таки обнаружили противника, но предпочли об этом не докладывать, побоявшись быть обвиненными в неправильных действиях при любом варианте развития событий».[434] Это вполне возможно, учитывая противоречивые указания, поступавшие от командования.

В этом отношении показателен следующий эпизод. Немецкие подводники обнаружили ночью с 21 на 22 июня на Таллинском рейде стоявший на якоре линкор «Октябрьская революция». Командир отряда подводных лодок капитан Бирнбахер запросил по радио разрешение на атаку. Из Вестенде был дан положительный ответ, но Бирнбахер его не услышал. Он запросил базу еще несколько раз, но ответа все так же не слышал.[435] Лишь счастливое стечение обстоятельств спасло «Октябрину». Боеготовность кораблей и морской авиации запаздывала, мины были поставлены немецкими самолетами у главных баз флота фактически безнаказанно. Внезапная атака крупными силами авиации могла привести к фатальным последствиям. Советский флот был в двух шагах от потенциального «Перл-Харбора».

Блокирование выходов из Финского залива требовало большого числа мин, и даже при постановке сотен мин было неплотным. Поэтому минные заграждения «Апольда» и «Корбетта» были дополнены постановками у выходов из баз советского военно-морского флота. Минирование подступов к Кронштадту и Таллину при начертании границы в июне 1941 г. было для люфтваффе практически невыполнимой задачей. Аэродромы в Восточной Пруссии находились слишком далеко, за пределами дальности полета бомбардировщиков. Задача могла быть решена только с помощью финнов. Операция была заранее подготовлена люфтваффе совместно со штабом военно-воздушных сил Финляндии. Самолеты-минзаги поднялись в воздух раньше основных сил люфтваффе, их полет начался в 00.10 22 июня. 19 Юнкерсов-88 из состава Kampfgruppe 806 поднялись с аэродрома в Восточной Пруссии и взяли курс на Кронштадт. Внезапность была достигнута за счет того, что на заключительном этапе полет выполнялся на малой высоте и заход на Кронштадт был осуществлен со стороны Ленинграда.[436] Застигнутая врасплох советская зенитная артиллерия не сделала ни одного выстрела. Несмотря на то что с 2.40 Кронштадтская ВМБ считалась перешедшей на боевую готовность № 1, воздушная тревога во время налета не объявлялась, а зенитный огонь был открыт лишь вслед последней группе самолетов-заградителей.[437] 19 магнитных мин были сброшены, как на полигоне: 3 ВМ1000 в Ленинградском морском канале и 16 в западной части внешнего рейда, в районе банки Олега.[438] Находившийся в ведущем самолете финский офицер связи вывел группу на аэродром Утти для дозаправки. Вечером 22 июня немецкие самолеты вернулись в Восточную Пруссию.

Погрузка немецких минных защитников.

В середине дня 22 июня выставленные мины нашли первую жертву – у Кронштадта подорвался эстонский транспорт «Рухно». Причем данное событие не было первоначально идентифицировано как подрыв на мине. Как указывает в своей статье М. Э. Морозов, первой версией была… диверсия со стороны эстонского экипажа с целью заблокировать канал. Транспорт даже был поднят и обследован, что говорит об отсутствии уверенности в его подрыве на мине. Все это говорит о том, что в случае атаки Кронштадта по маршруту 806-й группы настоящими торпедоносцами КБФ вполне мог пополнить военно-морскую историю ремейком Таранто.

Финский броненосец береговой обороны «Вяйнемёйнен».