Вторжение

— И что, откажешься с нами сотрудничать даже за миллион долларов? — спросил Бэнкс.

— Я не за деньги стараюсь, — презрительно бросил Олег. — За державу обидно.

— Короче, — отрезал Майский. — Если вы не соглашаетесь на наши условия, то Китай предъявит Америке требование вернуть национальное золото, хранящееся в ФРС. И не расписки, а именно физическое золото. В слитках. С китайской стороной этот вариант согласован. Подумайте на досуге, чем это будет чревато для вашей экономики, летящей в пропасть.

Майский замолчал. Пока американцы хлопали глазами, он взял со стола бутылку, и наполнил фужеры.

— Мы подумаем, — растерянно сказал Бэнкс.

— Время, господа, время, — напомнил Виктор.

— Это серьезный вопрос, который здесь не решится, — сказал Майлер.

— В таком случае, — Майский скосил взгляд на Нартова, — В таком случае завтра Олег в ООН клеймит США жутким позором. А вы думайте, как потом будете выкручиваться.

Виктор встал, подавая пример Нартову.

— На посошок…

Майский замахнул вискаря, и пошел к трапу. Олег пошел за ним.

Шагая по пирсу, Олег спросил:

— И для чего я был нужен? Я же практически не участвовал в разговоре!

— Кое-кто в МИДе пожелал, чтобы ты был вовлечен в нашу тайную дипломатию. Чтобы на практике освоил методику этого процесса… да и с той стороной тебя познакомить лично…

— Ну и методика, — покачал головой Олег. — Пьяный базар, да и только. Никакой конкретики!

— Ну почему никакой? Мы послали им свой месседж, они нам — свой. Они услышали нас, мы — их. А в какой форме это происходит — это уже не важно. Главное не форма, а содержание. Всё просто. Всё предельно просто.

* * * * *

Пакистанскую «Кобру» Женя встретил за несколько минут до аэродрома. Пакистанец по дуге заходил с правой стороны, находясь на боевом курсе. Филатов отрешенно смотрел на приближающуюся смерть. Наверное, нужно было срочно садиться прямо перед собой, иначе через минуту ты все равно будешь на земле, но только в виде груды горящего металла.

Патронов к пушке не было — все ушли на американцев. В нижней кабине сидел убитый штурман. Левая турбина остановилась несколько минут назад, и Ми-24 едва тянул на одном двигателе, выведенном на взлетный режим. Маневрировать при таком режиме полета Женя уже не мог. Сохранить бы прямолинейный полет…

«Кобра» вышла на боевой курс.

Летчик на мгновение зажмурился, представляя, как огнем автоматической пушки его разрывает в клочья, но тут же взял себя в руки.

— Врёшь… я долечу…

«Кобра» вдруг сбросила газ и вздыбилась на кабрирование. Вертолет резко замедлился, а когда пакистанский пилот выровнял свою машину, вертолеты оказались не далее как в ста метрах друг от друга — «Кобра» приближалась к Ми-24 со стороны правого борта. Пакистанец довернул свою машину вправо, выходя на параллельный курс, и спустя несколько секунд уже приблизился к Филатову практически борт-о-борт.

Женя Филатов посмотрел на «Кобру». На месте пилота сидел заместитель начальника пакистанской авиабазы Али, на месте оператора — Яхья.

Они оба приложили к своим летным шлемам ладони рук в воинском приветствии…

Глава 12

В международном аэропорту города Конакри Олег с удивлением, и еще больше с раздражением и злобой узнал, что все рейсы на неопределенное время отменены. Джет, арендованный Совбезом ООН для работы комиссии, на котором Олегу предстояло возвращаться в Женеву, стоял на краю взлетно-посадочной полосы рядом с еще четырьмя пассажирскими самолетами разных типов и раскрасок. Как пояснил Нартову один из менеджеров аэропорта, решение на запрет полетов было принято «в целях обеспечения безопасности пассажиров». В аэропорту неудавшиеся пассажиры осадили стойки регистрации и администраторов. Начался гвалт и неразбериха.

Осознав, что эта ситуация наступила глубоко и надолго, Олег решил перебраться в российское посольство, и спустя несколько минут уже катил туда на такси.

Тимошенко встретил Нартова с сочувствием.

— Я же говорил, что эсминец закрыл небо над Конакри, — послу, похоже, было смешно наблюдать за Нартовым, который в бессильной злобе сжимал челюсти.

— Так ведь я не смогу попасть в Женеву, Родион Петрович!

— И никто не сможет. Ты один, что ли, такой?

— Как мне быть?

— Раздувай международный скандал! Требуй от ООН действий по разблокировке аэропорта…

— И то верно, — кивнул Олег.

В общем зале посольства он подключил свой ноутбук к сети, и все собранные материалы направил электронной почтой своему куратору и копию — отцу. Затем он позвонил родителю:

— Пап, ситуация такая: американцы своим эсминцем заблокировали работу международного аэропорта, и я не смогу вылететь сегодня в Женеву.

— Мы в курсе этой проблемы, в ООН уже обратились представители комиссии из Турции, Франции и Китая.

— Есть шанс, что американцы выпустят борт?

— Шанс есть, но слабый.

— Мне-то что делать?

— Сиди и жди. Тимошенко тебя разместит у себя, если надо. А еще лучше, вернись в аэропорт и будь со всеми остальными ооновцами.

— Остальные уже разбрелись по местным отелям. Там только двое или трое остались.