Введение в философию желания

Маркузе не соглашается с предостережением Фрейда о том, что всякое реальное ослабление общественного контроля над сексуальными инстинктами даже при наиболее благоприятных условиях вернуло бы сексуальную организацию на доцивилизованный уровень. Маркузе полагает, что освобождение инстинктов не приведет к обществу «одних сексуальных маньяков», т. е. к отсутствию общества. Освобождение инстинктов для него – не просто высвобождение, но и «преобразование либидо из сексуальности, подавленной приоритетом генитальности, к эротизации человека в целом». Речь идет о свободном развитии преобразованного либидо за пределами институтов принципа производительности. Это сущностно отличается от амнистирования подавленной сексуальности внутри господства этих институтов, ведущего к «взрыву угнетенной сексуальности», когда «либидо сохраняет отметину угнетения и проявляется в так хорошо знакомых из истории цивилизации отталкивающих формах: в садистских и мазохистских оргиях отчаявшихся масс, «элиты общества», банд изголодавшихся наемников, охранников тюрем и концентрационных лагерей» (с. 175). Маркузе уверен в том, что «свободное развитие преобразованного либидо в пределах преобразованных институтов, эротизирующее табуированные ранее зоны, время и отношения, уменьшило бы проявления голой сексуальности, включив их во всеохватный порядок, вобравший также порядок труда. В этом контексте сексуальность сама стремится к собственной сублимации: либидо должно не просто вернуться к доцивилизованной и детской ступеням, но также преобразовать их искаженное содержание» (с. 175–176).

Детская сексуальность здесь – приближение к счастью, всегда ощущавшемуся как подавленное обещание лучшего будущего. Преобразование сексуальности в Эрос заканчивается тем, что «полем и целью разросшегося сексуального инстинкта становится жизнь организма как такового». Организм здесь выступает не как инструмент отчужденного труда, но как субъект самореализации – иными словами, если социально полезный труд в то же время несет удовлетворение индивидуальных потребностей. Поскольку ничто в природе Эроса не указывает на то, что «распространение» позыва ограничено сферой телесности, то в таких условиях побуждение к «получению удовольствия от зон тела» уже ищет свою цель в прочных и расширяющихся либидозных отношениях (с. 180–182).