Введение в философию желания

Вкус, как и желание, – и способность, и состояние, то, что переживают и осознают одновременно. Вкус отчасти врожден, отчасти воспитывается (Вольтер), точно также как и желание – достояние и природы, и культуры. Подобно многосоставному желанию в основе вкуса лежат чувствительность и рассудительность. Неразвитость первой ведет к отсутствию вкуса, слабость второй – к дурновкусию (Э. Бёрк). Как и желание, вкус прямо связан с удовольствием. Ш. Батё в трактате «Изящные искусства, сведенные к единому принципу» (1746 г.) определяет вкус как «голос самолюбия»: «Будучи создан исключительно для наслаждения, вкус жаждет всего, что может доставить приятные ощущения»[31] (Т. 2, с. 386). Участники многочисленных дискуссий о вкусе, проходивших в XVIII веке, относят вкус к духовной сфере человека. Извращенный вкус – это, по мысли Вольтера, «болезнь духа», что можно также отнести и к извращенному желанию. При этом Вольтер отличает вкус от прихоти. По своему значению вкус у него приближается, говоря современным языком, к «вторичным потребностям», которые, как он думает, совершенно отсутствуют у представителей многих народов, а также профессий[32] (с. 268, 279). Желание – не прихоть, каприз или причуда. В желании мы также обнаруживаем «субъективную общезначимость», которую И. Кант приписывал вкусу, считая, что, исходя из субъективного удовольствия, вкус опирается при этом на что-то, присущее многим субъектам, но закрытое для рационализации («Критика способности суждения»). Во вкусе, далее, можно выделить активную и пассивную стороны, что очень похоже на присущие желанию способность влиять и способность подвергаться влиянию. Философ XVIII века И.Г. Зульцер видит во вкусе инструмент, с помощью которого художник творит (активность вкуса), а также процесс наслаждения произведением искусства (пассивность вкуса) (История эстетики, с. 491–492). Вкус, как и желание, может мгновенно соединять все силы души в их нацеленности на объект, мгновенно определять ценность вещи. При этом вкусу, как и желанию, присуща сложная и плохо поддающаяся выражению «субъетивно-объективная антиномичность» (выражение В.В. Бычкова). Роднят эти понятия также и резкие повороты в «судьбе». Так, после необыкновенной популярности «вкуса» в философии XVIII века, эпоха романтизма фактически от него отказывается, разрабатывая понятие гения. Психологическая эстетика XIX рассматривает вкус как чисто физиологическое действие нервной системы в ответ на соответствующие раздражители. Как пишет В.В. Бычков, «в целом же в системе глобальной переоценки ценностей, начавшейся с Ницше и прогрессировавшей во второй половине XX столетия, проблема вкуса, как и другие категории классической эстетики, утрачивает свое значение, точнее уходит в подполье коллективного бессознательного»[33] (с. 180). Подобно этому, сначала «поднятое на щит» Фрейдом и его последователями понятие желания оказывается затем в сложном положении: с одной стороны, сложность и противоречивость феномена, его универсальная значимость в жизни человека делает желание не «удобным» предметом узко научных психологических или социологических исследований, с другой стороны, прочная ассоциация с сексуальностью создает ему репутацию феномена, не достойного быть предметом серьезного философского интереса.

Вкус и желание свободны от всякого утилитарного интереса. Даже тогда, когда речь идет о желании богатства, желание направлено не на деньги, а на Другого, достижимого только при условии наличия денег.

Желание и вкус явно связаны. Человек, наделенный хорошим, развитым вкусом, не может желать дурного. Эстетически развитый человек склонен быть моральным; этическое совершенство предполагает целостность, одной из сторон которой непременно окажется высокий уровень эстетического развития личности. И хотя это правило допускает исключения (вспомним глубоких ценителей искусства из ставки германского вермахта, например), бесспорным остается то, что между развитым вкусом, взыскующим красоты, и совершенным желанием, нацеленным на благо, нет противоречия или конфликта.

Вкус и желание – это не только то, что имеют, но то, чем бытийствуют. Вкус представляется некой ступенью в эмоциональном и умственном развитии человека. Нельзя родиться, уже имея вкус. Также и желание – развиваемо (от «индивидуально» к «личному» желанию). Мы нет рождаемся с желанием, но оно приходит к нам вместе с осознанием факта существования Другого.