Введение в конституционное право с разъяснением сложных вопросов

Особняком в сравнении с другими «политическими свободами» стояла и статья, закреплявшая «право объединения». Этому тоже есть объяснение. Поскольку любое объединение людей – потенциальная угроза тоталитарному строю, необходимо было закрепить полную подконтрольность самой возможности и уж тем более характера деятельности каких бы то ни было ассоциаций. Поэтому ст. 126 гласила:

«В соответствии с интересами трудящихся и в целях развития организационной самодеятельности и политической активности народных масс гражданам СССР обеспечивается право объединения в общественные организации: профессиональные союзы, кооперативные объединения, организации молодежи, спортивные и оборонные организации, культурные, технические и научные общества, а наиболее активные и сознательные граждане из рядов рабочего класса и других слоев трудящихся объединяются во Всесоюзную коммунистическую партию (большевиков), являющуюся передовым отрядом трудящихся в их борьбе за укрепление и развитие социалистического строя и представляющую руководящее ядро всех организаций трудящихся, как общественных, так и государственных».

Таким образом, всякая общественная самодеятельность резко ограничивалась и ставилась как бы под двойной контроль – с одной стороны, идеологический («в соответствии с интересами трудящихся»), с другой – «идейно-организационный»: наличие «руководящего ядра всех организаций» означало, что не может быть ни одного общественного объединения, неподконтрольного представителям партии-государства.

Всем остальным «политическим свободам» (слова, печати, собраний и митингов, уличных шествий и демонстраций) «досталась» одна ст. 125. Но, в конце концов, эти формальные моменты не так важны. Важно, что некоторые «свободы» все-таки провозглашались. Тогда неужели печально известная ст. 58 Уголовного кодекса РСФСР 1922 г.[76] противоречила Конституции?

В ст. 58–10, в частности, говорилось: «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений (ст. ст. 58-2–58-9 настоящего Кодекса), а равно распространение или изготовление или хранение литературы того же содержания влекут за собой лишение свободы на срок не ниже шести месяцев» (отсутствие верхнего предела допускало, что человека можно приговорить и к смертной казни).

Нет, никакого противоречия с Конституцией здесь не было. Ведь в ст. 125 перечисление «свобод» предварялось все тем же условием: «В соответствии с интересами трудящихся и в целях укрепления социалистического строя». Вряд ли нужно долго объяснять, почему не то что критика, но и просто «косой взгляд в сторону власти» квалифицировался как контрреволюционная деятельность и это было вполне «конституционно»!

Напомню также, чем заканчивалась ст. 125: «Эти права (политические свободы. – М. К.) граждан обеспечиваются предоставлением трудящимся и их организациям типографий, запасов бумаги, общественных зданий, улиц, средств связи и других материальных условий, необходимых для их осуществления». М.В. Баглай верно замечает, что материальные гарантии «в действительности ничего не могли гарантировать, а только усиливали зависимость человека от государства»[77].

Сказанное относится не только к сфере политических и личных прав и свобод, но даже к правам социальным. Например, выше уже говорилось о существовании одновременно права на труд и обязанности трудиться, при этом «тунеядство» было уголовно наказуемым деянием.