Введение в лингвофольклористику: учебное пособие

Во-вторых, не «работает» в качестве дифференцирующего признака и критерий фонетической цельнооформленности (единичности ударения). Известно, что фольклорному тексту свойственна повышенная подвижность акцента, а также постоянная тенденция к энклитизации и проклитизации. Недаром в фольклористической литературе появилось понятие эпической лексемы (А. Лорд), которая может включать два морфологически цельнооформленных слова. Например, одним ударением обладают устойчивые сочетания типа сине море, чисто поле и т. п. Предельная подвижность ударения, снятие речевой интонации и замена её просодией, повышенная вариативность и т. п. обусловливают гибкость и прихотливость фольклорного слова. Например:

Ты писала б письма-грамотки
По-заране-пору-времечко

[Орлов 1962].

В-третьих, неизменяемость компонента, графически изоморфного слову в литературном языке, служит достаточно убедительным аргументом в пользу того, что перед нами часть сложного слова. Согласно критерию морфологической цельно-оформленности, мы должны были бы следующие случаи вывести за пределы сложных слов:

И стал Васильюшко по Нову-граду

похаживать.Ище есть ему цена да во Нов'е-городе?

(Рыбн. II, с. 33)

Однако столь же широко распространены аналогичные слова с неизменяемым первым компонентом:

Давно ль выехал из Волын-града

из Галича?

(Рыбн. II., с. 28)

Неизменяемым может стать компонент, который обычно склоняется:

Красну девочку в полон взяли,
К граф-Румянцеву

приводили

(Рыбн. II., с. 44).

Близки к этому случаи, когда первый компонент изменяется, но по своей падежной форме не совпадает со вторым компонентом:

Ай, по бережку конь идёт.
Сива-гривушкой

помахивает

(Лир. рус. св., № 107);

Да на подушке плиса бархатной …
Да тут Иван-от чесал кудри

(Лир. рус. св., № 140).

С учётом критерия морфологической цельнооформленности сочетания с приложениями свет-батюшка, свет-дубровушка Т.Н. Молошная безоговорочно относит к разряду сложных слов [Молошная 1975: 39]. И действительно, в значительном количестве случаев компонент свет морфологически не меняется:

– Ой кому же эти перья подбирать будет?
– Да вдовушке да свет Марьюшке

(РФЛ, № 163).

Однако компонент свет очень часто варьируется в морфологическом и словообразовательном отношении:

По мостиночке с утра стану похаживать,
Я на светушков –

на братьицов поглядывать

(Барсов, с. 43);

Разрядят да светы –

братцы богоданыи

(Барсов, с. 43);

Светов

братьицов я не одобряю

(Барсов, с. 43);

У кормильца света –

батюшка

(Барсов, с. 51).

Аналогично и приложение может не соответствовать определяемому существительному в падеже:

Я проглупала родитель

свою матушку

(Барсов, с. 62);

Как приду я нонь, горюшиця,
Ко родитель –

своей матушке!

(Барсов, с. 52)

Факультативность изменения первого компонента приводит к парадоксальным случаям, когда однотипные конструкции в пределах одного и того же контекста принципиально различны: по критерию литературного языка, в первом случае это слово, во втором – сочетание слов. Например:

Как я буду величать свёкр-батюшка,
Как я буду называть свёкру-матушку

(РФЛ, № 66).

Думается, что решение вопроса о границах фольклорного слова возможно только при том условии, что мы откажемся от привычных нам критериев литературного языка и взглянем на фольклорный текст как явление особого рода. Вспомним классика языкознания: «В самом деле, что такое «слово»? Мне думается, что в разных языках это будет по-разному. Из этого собственно следует, что понятия «слово вообще» не существует» [Щерба 1958: 9]. Этот тезис необходимо иметь в виду в анализе такого специфичного явления, как народно-поэтическая речь, где почти каждое слово «запрограммировано» другим словом и всем текстом произведения в целом.