Читаем Введение в Нострадамусоведение полностью

Да, мрачный, но, довольно неприметный с виду катрен. Пророческий, это понятно сразу. Но какое историческое событие прошлого, настоящего, или будущего может подпасть под такое описание? Если считать все кровопролития, произошедшие в мире, или Европе, или во Франции, то с какой даты начинать? “Нострадамус, ты этим катреном превзошел самого себя” – думал я, – “вот ровно семьдесят, ни больше, ни меньше, надо было тебе насчитать кровопролитий. Не ошибся ли ты в подсчете?” Чувствуя, что с этим катреном тупик полный, я, от безысходности, занялся подсчетом всей крови – «sang» в Центуриях. Вот так, вручную, карандашом, стал выделять прямо в книге эти слова…

Как, наверное, уже понятно, их оказалось ровно семьдесят в первых семи центуриях.

Катрен 1-15, как вводный, в подсчете не участвовал. В нем «sang» упоминается впервые, и отсчет начинается сразу после него. Это был настоящий прорыв! Книга Нострадамуса, наконец-то заговорила. По другому стали восприниматься и строки других катренов. Например, строка катрена 4-1:


Sela du reste de sang non espandu…

Это остаток крови непролитой…

Или строка катрена 8-1, начинающего второй этап «Пророчеств»:

PAV, NAY, LORON plus feu qu’a sang sera…

ПО, НАЙ, ЛОРОН, больше огня, чем крови будет…

Теперь хочу вернуться к ранее упоминаемому катрену 3-18. В издании 1555 года «убивается» в этом катрене одна кровь, меняя «sang» на искореженное, непонятное слово «seng». Учитывая такое «убийство», кровь уже действительно семьдесят раз звучит в семи первых Центуриях, даже с учетом катрена 1-15. Это, по-видимому, становление «правил игры», не иначе. Да что там говорить, сам Автор утверждает об этом. Строка катрена 3-18 в варианте издания 1555 года:

…Helasquel meurtre de seng pres d’eux s’apreste…

…Жаль, какое убийство из-за «seng» возле них подготавливается…

Эта же строка из издания 1557 года:

…O quell conflict de sang pres d’eux s’apreste…

…О, какой конфликт из-за крови возле них подготавливается…

Убийство сменяется простым конфликтом, который тоже, как мне кажется, улажен.

_______________________________________________________________________


После первой удачи я, конечно, бросился искать нечто подобное в других катренах, и надеялся на такие же результаты. Все оказалось и сложнее и интереснее. Нострадамус, видимо, ставил задачу последовательно повышать планку, уводя все глубже и глубже в тайны его текстов.

Буквально в двух шагах от катрена с семьюдесятью «sang», очевидно, располагалась следующая задача:

1-17 Par quarante ans l'Iris n'aparoistra,


Par quarante ans tous les jours sera veu:


La terre aride en siccite croistra,


Et grans deluges quand sera aperceu.

Через сорок лет Ирида не появится,

Через сорок лет все дни будет видна:

Земля иссушенная сухостью прирастет,

И большие потопы, когда будет замечена.

Казалось бы, есть соответствие с катреном 1-15, но здесь все не так просто и однозначно. Уровень задачи абсолютно другой. «L’Iris» – Ирида, радуга, появляется в Центуриях далее только в катрене 6-44, несколько в другом виде, что для времен Автора – дело обычное. «Lyris» – вот она какая в нем. Все попытки найти хотя бы какую-то увязку с утверждениями катрена 1-17 претерпевали неудачу.

Много позже, разгадка все же нашлась, поэтому, этот эпизод моей книги вставлен сюда искусственно, без моего личного хронологического порядка, о котором я писал ранее, желая отразить здесь все ступени моего постижения трудов Нострадамуса в реальном времени. Желая, и не переживая за свои ошибки уже прошлого, выложить свои мысли и догадки полностью, в хронологической последовательности, зная о том, что чаша весов, на которые в итоге будет положен этот труд, перевесит чашу критики в мой адрес.

Итак – мои суждения из моего же будущего.

Различия катренов 1-15 и 1-17, все же, существенные. В 1-15 – 70 раз, в 1-17 – 40 лет. Более того, в катрене 1-17 появляется вполне определенная цель: найти Ириду – радугу, увязанную с сорока годами. Пока не прошел весь этот некий долгий путь до сегодняшнего понимания всего происходящего в Центуриях – не мог постичь замысел Автора, сейчас – могу.

Для того чтобы попасть в нужный участок Центурий, дабы лицезреть тайное сияние радуги, необходимо, всего лишь отсчитать сорок «-ans-», случившихся от начала Центурий. Причем, как и в качестве отдельных слов, так и в составе других. Истинное Писание – это издание 1557 года (Утрехт). Издания 1555 года, исходя из моих выводов, всего лишь некоторая «разведка перед боем».

Это место обнаруживается в катрене 2-13. Именно в нем, в составе слова «sans», заключено сороковое «-ans-» Центурий.


2-11 …Son aspre gloire vn chascun la craindra,


Mais ses enfantz du regne gettes hors.

2-12 Yeulx clos, ouuerts d'antique fantasie


L'habit des seulz seront mys a` neant,


Перейти на страницу:

Похожие книги

Очерки по русской литературной и музыкальной культуре
Очерки по русской литературной и музыкальной культуре

В эту книгу вошли статьи и рецензии, написанные на протяжении тридцати лет (1988-2019) и тесно связанные друг с другом тремя сквозными темами. Первая тема – широкое восприятие идей Михаила Бахтина в области этики, теории диалога, истории и теории культуры; вторая – применение бахтинских принципов «перестановки» в последующей музыкализации русской классической литературы; и третья – творческое (или вольное) прочтение произведений одного мэтра литературы другим, значительно более позднее по времени: Толстой читает Шекспира, Набоков – Пушкина, Кржижановский – Шекспира и Бернарда Шоу. Великие писатели, как и великие композиторы, впитывают и преображают величие прошлого в нечто новое. Именно этому виду деятельности и посвящена книга К. Эмерсон.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Кэрил Эмерсон

Литературоведение / Учебная и научная литература / Образование и наука
Зачем мы бежим, или Как догнать свою антилопу. Новый взгляд на эволюцию человека
Зачем мы бежим, или Как догнать свою антилопу. Новый взгляд на эволюцию человека

Бернд Хайнрих – профессор биологии, обладатель мирового рекорда и нескольких рекордов США в марафонских забегах, физиолог, специалист по вопросам терморегуляции и физическим упражнениям. В этой книге он размышляет о спортивном беге как ученый в области естественных наук, рассказывает о своем участии в забеге на 100 километров, положившем начало его карьере в ультрамарафоне, и проводит параллели между человеком и остальным животным миром. Выносливость, интеллект, воля к победе – вот главный девиз бегунов на сверхмарафонские дистанции, способный привести к высочайшим достижениям.«Я утверждаю, что наши способность и страсть к бегу – это наше древнее наследие, сохранившиеся навыки выносливых хищников. Хотя в современном представителе нашего вида они могут быть замаскированы, наш организм все еще готов бегать и/или преследовать воображаемых антилоп. Мы не всегда видим их в действительности, но наше воображение побуждает нас заглядывать далеко за пределы горизонта. Книга служит напоминанием о том, что ключ к пониманию наших эволюционных адаптаций – тех, что делают нас уникальными, – лежит в наблюдении за другими животными и уроках, которые мы из этого извлекаем». (Бернд Хайнрих)

Берндт Хайнрих , Бернд Хайнрих

Научная литература / Учебная и научная литература / Образование и наука
Мать порядка. Как боролись против государства древние греки, первые христиане и средневековые мыслители
Мать порядка. Как боролись против государства древние греки, первые христиане и средневековые мыслители

Анархизм — это не только Кропоткин, Бакунин и буква «А», вписанная в окружность, это в первую очередь древняя традиция, которая прошла с нами весь путь развития цивилизации, еще до того, как в XIX веке стала полноценной философской концепцией.От древнекитайских мудрецов до мыслителей эпохи Просвещения всегда находились люди, которые размышляли о природе власти и хотели убить в себе государство. Автор в увлекательной манере рассказывает нам про становление идеи свободы человека от давления правительства.Рябов Пётр Владимирович (родился в 1969 г.) — историк, философ и публицист, кандидат философских наук, доцент кафедры философии Института социально-гуманитарного образования Московского педагогического государственного университета. Среди главных исследовательских интересов Петра Рябова: античная культура, философская антропология, история освободительного движения, история и философия анархизма, история русской философии, экзистенциальные проблемы современной культуры.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Петр Владимирович Рябов

Государство и право / История / Обществознание, социология / Политика / Учебная и научная литература
XX век: проработка прошлого. Практики переходного правосудия и политика памяти в бывших диктатурах. Германия, Россия, страны Центральной и Восточной
XX век: проработка прошлого. Практики переходного правосудия и политика памяти в бывших диктатурах. Германия, Россия, страны Центральной и Восточной

Бывают редкие моменты, когда в цивилизационном процессе наступает, как говорят немцы, Stunde Null, нулевой час – время, когда история может начаться заново. В XX веке такое время наступало не раз при крушении казавшихся незыблемыми диктатур. Так, возможность начать с чистого листа появилась у Германии в 1945‐м; у стран соцлагеря в 1989‐м и далее – у республик Советского Союза, в том числе у России, в 1990–1991 годах. Однако в разных странах падение репрессивных режимов привело к весьма различным результатам. Почему одни попытки подвести черту под тоталитарным прошлым и восстановить верховенство права оказались успешными, а другие – нет? Какие социальные и правовые институты и процедуры становились залогом успеха? Как специфика исторического, культурного, общественного контекста повлияла на траекторию развития общества? И почему сегодня «непроработанное» прошлое возвращается, особенно в России, в форме политической реакции? Ответы на эти вопросы ищет в своем исследовании Евгения Лёзина – политолог, научный сотрудник Центра современной истории в Потсдаме.

Евгения Лёзина

Политика / Учебная и научная литература / Образование и наука