Введение в прикладную культурно-историческую психологию

А когда все-таки делают это, то бьют сильней, чем он заслужил, и обижают его. Сдержанный удар – совсем не то же самое, что вовремя отшлепать по попке и тут же простить, поскольку наказание уже свершилось. Естественное наказание воспринимается ребенком лишь как точное объяснение разуму, куда ходить нельзя. А вот сдерживавшийся удар, переросший в ненависть, оскорбляет и ранит душу. И все мы знаем по себе или другим, что не можем бить, потому что чувствуем: если ударю – убью! Попросту, сорвусь и ударю сильней и разрушительней, чем хотел.

Мир, в котором правит естественная Наука, запрещает бить тела и учит бить в душу…Называется это воинское искусство интеллигентностью…

Это простой пример того, как сдержанность искажает наши желания и позывы. Она, конечно, тоже оправданна, поскольку, как пишет и Кавелин, я – не единственный человек на всем земном шаре. Я вынужден учитывать других людей и их желания, и сдерживать одни побуждения и усиливать другие. Какие? Именно те, что позволят сдержать первые. К примеру, позыв к выживанию в сообществе.

«Такая необходимость одинакова в применении к мотивам, порождаемым и животными потребностями и самыми идеальными стремлениями души.

Меня мучит голод, но я вынужден сдерживать себя и не отнимать нужную мне пищу у того, кому она принадлежит; мне до смерти не хочется оторваться от работы, которая занимает и радует меня; но у меня есть дела, которыми я должен заняться, или я знаю и чувствую, что мне необходимо отдохнуть, и бросаю свою работу» (Там же).

Из побуждений рождаются цели, которые и определяют нашу деятельность.

«Если ничто сильнейшему мотиву не помешает, он получит вид цели, и станет причиною целесообразного действия» (Там же, с.953).

Кавелин еще много исследует то, как различные желания управляют этим, воздействуя на побуждения, но я опускаю эти тонкости, потому что их надо изучать в прикладной части КИ-психологии. Выделю лишь главное: в нас есть желания, которые побуждают нас к действиям. Но при этом желания эти увязаны в сложнейшую сетку, в которой исполнение одного зависит от другого. И это значит, что мы не можем прямо стремиться к тому, чего хотим, а должны соотносить это движение со множеством последствий, которые вызовем. В итоге, желаний много, а вот в цели, которые можно достигать, превращаются лишь те, которым мы это позволим.

«…у животных соображения не идут выше ближайшей потребности самосохранения и удовлетворения непосредственной нужды.

Человек, благодаря способности перерабатывать свои психические состояния в новые формы, подымается до самых далеких соображений, не имеющих с его мотивами никакой непосредственной связи, так что нужно внимательно проследить целый, иногда весьма длинный ряд выводов и заключений, чтобы открыть отношение между ними и мотивами, которыми они управляют, которые регулируют.

Соображения лежат в основании того, что мы называем идеалами» (Там же).

Как вы понимаете, это прямой урок прикладному психологу, как ему вести исследование той задачи, с которой пришел к нему человек. Проскочить мимо такого исследования значит не понять человека. А понимать человека – это главное качество, которым должен обладать психолог. Тому, как понимать другого, надо обучаться осознанно и не жалея на это труда.

И если честно, то я считаю, что в университетах пониманию этого короткого абзаца Кавелина должно быть уделено хотя бы пара семестров. Хотя в действительности настоящий прикладной психолог будет совершенствоваться в этом годами…

Глава 4 Мотивы и идеалы деятельности

Соображения лежат в основе того, что мы называем идеалами… Это выражение Кавелина не так уж просто для понимания. Как и последующее разъяснение:

«Идеал есть то представление или понятие, которое связывает разрозненные мотивы в родно целое и дает им одно общее направление. Смотря по мотивам, идеалы бывают очень различны. Есть идеалы близкие, связывающие в одну группу одни наличные мотивы, – и более отдаленные, сводящие в один аккорд не одни настоящие мотивы, и те, которые являются потом» (Кавелин, Задачи этики, с. 953–954).

В чем здесь сложность? По крайней мере для меня она в том, что мое понятие об идеалах обратно сказанному: идеал служит исходной основой или движителем для множества побуждений. А Кавелин, как кажется, говорит об обратном, о том, что имеются разрозненные побуждения, из которых и рождается нечто их связывающее, что мы и называем идеалом.

Это не так, уже в следующих строках Кавелин скажет:

«Есть идеалы личные, индивидуальные, дающие мотивам строй в интересах только данного индивидуального лица, и более или менее общие, когда они отвечают интересам какой-нибудь группы людей – фамилии, племени, местного общества, сословия, народа, государства, всего человеческого рода. По свойству мысли подыматься по лестнице обобщений до самых высших отвлеченностей, каждый идеал, как бы он ни был узок и тесен, стремится подыскать для себя общие основания, оправдаться общими соображениями и тем постепенно обобщается» (Там же, с.954).