Введение в работы Биона

Частицы, изгнанные как продукты расщепления и патологической проективной идентификации, содержат - как мы уже отмечали - части эго, части объектов и части аппарата восприятия, будучи связаны образуют упоминавшихся ранее странные объекты. Эти частицы должны быть снова поставлены под контроль, чтобы психотическая личность могла попытаться развить вербальную речь. Пациент опирается на эти частицы - использующиеся в качестве прототипов идей - простраивая матрицу, из которой произойдут слова. Он еще больше запутывается, когда приходится использовать для формирования своих мыслей эти странные объекты. Из того, что осталось после психотического поражения, он будет пытаться реконструировать свой язык. С другой стороны, в силу того, что эти пациенты склонны быть чрезвычайно разрушительными, они атакуют связи зарождающихся мыслей непсихотической части личности, а также связи чувственных восприятий с тем, что они обуславливают. В результате этого, объекты могут так никогда и не прийти в контакт друг с другом так, чтобы их внутренние свойства сохранились и осталась способность соединяться, образуя новый психический объект. Это означает, что такие пациенты не способны формировать символы, не могут синтезировать объекты или комбинировать слова; они могут только накапливать или сопоставлять их (ставить их рядом). Атака на язык часто проявляется как лишение слов их значений. Это настоящее оголение (stripping). Во время синтеза мы имеем дело с разрушением как формирующегося языка, так и его матрицы. Эти процессы являются главными факторами для дифференциации психотической части личности от непсихотической. Садистические атаки на матрицу мышления и языка вместе с патологической проективной идентификацией фрагментов будут приводить к увеличению расхождения между этими двумя частями личности до тех пор, пока в конце концов стороны не станут ощущаться как непримиримые.

Пациент с доминирующей психотической частью личности ощущает себя пленником своего психического состояния. Он не способен освободить себя, поскольку чувствует, что лишен аппарата для осознания реальности, который представляется столь же важным для спасения, как и свобода, которую он страстно желает. Фантазия о заключении интенсифицируется, когда он чувствует себя окруженным отторгнутыми фрагментами, присутствие которых кажется ему угрожающим. Любые попытки синтеза будут чрезвычайно затруднительными; пациент может собирать объекты, но не может их связывать (см. Главу 6).

Доминирование психотической части личности наиболее очевидно в случае шизофрении.

Язык используется шизофреником в различных формах. Он стремится прибегать к действию там, где другие люди использовали бы мышление, и использовать всемогущественное мышление, когда сталкивается с проблемами, которые могут быть решены посредством действия. В первом случае он использует патологическую проективную идентификацию, чтобы оперировать словами как конкретными вещами, или же пытается диссоциировать сознание аналитика, внушая несовместимые варианты интерпретации, с тем, чтобы препятствовать пониманию. Пациент-шизофреник вводит в действие "бета-экран" (см. Главу 3), чтобы вложить в аналитика "бета-элементы", которые будут вызывать в том определенные страстно желаемые пациентом ответные реакции. Эти реакции не могут быть полностью объяснены классической теорией контрпереноса.

Так как выраженные словами мысли зависят от тщательной проработанности депрессивной позиции, они влекут за собой большее знание о психической реальности и ставят пациента лицом к лицу с болью, связанной с депрессией и потерей объектов. Если на какой-то из стадий анализа пациент восстанавливает способность к символизации, вследствие появления альфа-элементов и осознания нарушенности общения из-за неспособности правильно связывать слова, он будет склонен ощущать себя узником анализа, аналитика или своего собственного безумного состояния сознания. Он ощущает, что любой прогресс ставит его лицом к лицу с болью осознания своего "безумия." Но он не осмеливается регрессировать к своему предыдущему состоянию, потому что боится ощутить себя заключенным и не чувствовать никакой надежды на выздоровление. Именно поэтому он пытается снова прибегнуть к патологической проективной идентификации, чтобы переложить обнаруженные им пугающие слова, пугающий язык и пугающее сознание на терапевта. В курсе терапии эта дилемма повторяется снова и снова.

Анализируя развитие пациента-шизофреника, мы можем видеть, что когда он реинтроецирует способность к вербальному мышлению, он осознает свое психическое состояние и свои галлюцинации. Он может реагировать на это ухудшением, которое иногда требует помещения его в больницу. Теперь он знает, что безумен и полон ненависти и обвиняет аналитика в том, что тот подвел его к осознанию своего безумия.

Клинические проявления переноса психотической личности