Ввод

По реке плыл теплоход. На его верхней палубе стояли люди, скорее всего туристы, две девушки в ситцевых платьицах махали проезжающему поезду руками. Буруны волн от винта белого теплохода отрывались и мчались в обратном направлении. Пройдя метров сто, они еще показывали свои белые спины, затем замедляли ход и затихали, исчезая навсегда в глубине матушки реки. У самого берега в небольшой заводи стояла лодка. На ней, склонив голову, в полудреме сидел рыбак. Солнце было уже высоко, клева, по всей видимости, уже не было. Голова рыбака подбородком упиралась в грудь, и он неподвижно замер в позе кучера. Его две удочки торчали с бортов лодки, поплавки равномерно покачивались на волнах. Затем поезд отошел от реки, и за окном девчонки увидели равнину с холмами, предгорьем Жигулей. Это была впечатляющая красота, той раздольной, огромной Руси-матушки.

Вновь показалась река, и поезд медленно въехал на огромный мост. И вот уже вагон оказался на середине Волги. Здесь в самом её центре она была могучая и непокорная. Её огромные волны с белыми вершинами ударялись в красные буи, обозначающие фарватер, швыряли их в разные стороны, пытаясь вон выбросить из реки.

Матушка Волга, пройдут века, все будет меняться, родятся и вновь исчезнут многие поколения, но ты будешь вечной. Ты будешь многих кормить со своих вод, ими ты многих поглотишь, и там они обретут покой. Но ты будешь, как и прежде, красива и величава, и человечество до конца дней своих будет любоваться твоими красотами.

Глава 3

После посещения управления кадров округа, Бурцев с предписанием поехал в штаб дивизии. Штаб находился на окраине города. В управлении ему объяснили, как туда добраться. И сейчас на городском автобусе он подъезжал к нужной ему остановке. В груди от радости подпирало. Он получит назначение в один из полков этой дивизии, а значит, рядом с большим городом.

— Все-таки повезло, — думал он, — не надо ехать в эти Тоцкие лагеря.

Дежурный офицер внимательно осмотрел его документы, после подвел его к двери начальника отделения кадров дивизии, на котором висела табличка п./п-к Ким М.И. Бурцев постучал в дверь. Ответа не последовало. Он осторожно приоткрыл её. Над столом, закопавшись в ворохе бумаг, торчала, лысая голова с круглым, как блин лицом. Туловища не было видно над стопкой красных папок личных дел офицеров, Василий разглядел маленькие руки.

— Разрешите, — громко произнёс Бурцев. Наступило молчание, затем голова подняла глаза. Вместо глаз на Бурцева взглянули две щелки. На круглом лице появилась улыбка.

— Входи, коль засол.

— Майор Бурцев, прибыл для дальнейшего прохождения службы.

— Бурцев, говорис. — Голова стала подниматься, и перед Бурцевым стал во весь рост маленький круглый, как шар, подполковник. Затем он протянул руку поздороваться. После рукопожатия туловище снова скрылось.

— Садис, — с явным восточным акцентом сказал подполковник. Бурцев присел на край стула. Ким взял документы и повертел их в руках.

— Так, — начал он, — зенат?

— Жены нет, развёлся.

— Ну, тогда здес комдив не оставит. Понимаес, город болсой, блядки всякие, где тебя по тревоге искать, да есцо «ЦП» тут было.

Бурцев понял, что подполковник говорит о ЧП.

— Лейтенант застрелился, — продолжал Ким. Капитан, как ты, разведенный, зену его увёл, а тот, не выдерзал, пулю себе пустил в висок. Комдив приказал в этом гарнизоне дерзать только благонадёзных.

— И чем же я не благонадёжный?

— Ну, знаес, разведенка, узе цто-то ест.

— А может у меня не стоит. Или я выйду сейчас за ворота, найду первую попавшую и женюсь, поставлю штамп в удостоверении. Тогда я благонадёжный буду? Или может еще, по каким качествам вы оцениваете благонадежность?

— Ну, знаес, браток, это не ко мне. — Ким поднял указательный палец и показал на потолок. — Это к нему.

— К кому?

— Там, на втором этазе сидит, с ним и будес говорить. Кстати, он строптивых не переносит. Идем, все ему и сказыс.

Ким ловко выхватил красную папку с надписью «на доклад», туда вложил документы Бурцева и покатился как колобок из кабинета. Бурцев пошёл за ним. На втором этаже находился кабинет командира дивизии. У двери с надписью генерал Ковалев В.П. они остановились. Ким тихонько постучал, приоткрыв дверь, он не вошёл, а как бы проскользнул в щель приоткрытой двери.

Удивительные люди эти штабные офицеры. Они не разговаривают с начальником, а как бы ласково шепчут. Не подходят к нему строевым шагом, громко стуча каблуками, а как бы плывут, расшаркиваясь. Выходят из кабинета лицом к начальнику. Упаси Бог, показать генералу свою задницу. Усидеть в одном кабинете много лет при частой смене начальников — большое искусство. Сильно услужливых начальники, уходя на вышестоящие должности, забирают с собой. Многим удается выхлопотать себе службу за границей. Это является большим материальным подспорьем. Да и жить в Германии, или в Чехословакии гораздо приятнее, чем где-нибудь в Забайкалье или на Кушке, где кроме скорпионов и всех удобств на улице, больше ничего нет. В приоткрытой двери показалось лицо Кима.

— Входи, здёт.