Ввод

— Тогда и не надо виновных искать в национальности. Национальность тут ни причем, все дело в человеке. Если человек любит свою семью и с уважением относится к своим близким, то он и к другим семьям относится с уважением. А если он к своей семье относится абы, как, начхать на них, то ему на чужих тем более наплевать.

До разговора с Галей она где-то там, в душе, сожалела, что дала Борису пощёчину. Ведь это был шаг к разрыву их отношений. Это наносило удар по её личному благополучию. Не выйдя замуж за Бориса, она лишалась ленинградской клиники, перспективы роста, а может быть и будущей диссертации. Замаячила провинция и врач какой-то участковой больницы. Ей не нравился Галин бытовой национализм. Но сейчас, после разговора с Галей, она чувствовала себя частичкой того гигантского спрута, окутавшего щупальцами коррупции, мздоимства и протекционизма всю страну.

Под стук колёс, она вновь вспоминала этот разговор, и только сейчас окончательно решила. Нет, не может она разменять любовь на какие-то материальные блага. Выйти за Бориса — значит заточить себя добровольно в темницу, где любовь будет заменена банальным супружеским долгом.

Открылась дверь, и в купе к девушкам зашёл Борис.

— Ася, я заказал чай, сейчас проводница принесет, приготовь бутерброды, будем кушать.

Ася посмотрела на него и ничего не ответила. Она ещё плотнее прижалась в угол купе.

— Я же с тобой разговариваю, не с этой стенкой, — возмутился Борис.

— Спасибо, я не хочу чаю.

Борис вышел. Ася сидела, прижавшись в угол, на её щеках появились слёзы. Она вспомнила, как через два дня после той пощечины он пришел в медпункт и делал вид, что ничего не произошло. На душе скребли кошки. Припомнилась очередная поездка на дачу к его родителям. Как она, изрядно потрудившись на чужом огороде, уставшая, а он, отлежавшись, целый день в тени, вечером домогался её. Как она отдалась ему без всякого на то чувства, а он, пыхтя, фактически изнасиловал её. Вспомнила, как его мать вначале была против его выбора. Но после неоднократных выездов на дачу, увидев её трудолюбие и умение готовить, заявила: «Боря будет ухожен». Тогда ей это было обидно. Она поняла, что мать видит в ней не избранника сыном любимого человека, а как хорошую служанку её Борису. И вот сейчас эта горечь всплыла и будоражила душу еще сильнее.

В дверях купе снова появился Борис. Девчонки читали, не обращая на него внимания. Ася сидела также неподвижно. И только непримиримая Галя отложила журнал на столик и взглянула на Бориса.

— А, между прочим, колы заходят в купе, надобно постучаться, тут девчонки едут, и могут переодеваться. И потом, ваше купе рядом. Вы, мабуть, ошиблись дверью?

— Заткнись, я не к тебе пришёл. Ася, что с тобой случилось? Кто это был?

— Это был мой бывший муж.

Борис запнулся, открыв рот от недоумения. Все вокруг молчали. Он почти прокричал:

— Что, у тебя был муж, а почему я до сих пор о нем ничего не знаю?

— А с какой стати ты должен о нём знать?

— Как, ведь ты собиралась стать моей женой?

— А вот так, каком кверху. Почему ты решил, что я стану твоей женой? Кто тебе это сказал? Я тебе что, согласие давала? Или ты мне предложение сделал, а я взяла время на обдумывание? Вы с мамой решили, что нашли отличную домработницу. Так домработницу, Боря, нанимают за деньги, а не регистрируют за рубель пятьдесят в Загсе. Если быть честной до конца, я не люблю тебя. Я люблю другого человека, моего бывшего мужа. И пусть мы с ним разошлись по недоразумению, по глупости, может быть от чрезмерной любви к нему, но я любила его и буду его любить, и ты в мою душу не лезь, тебе этого не понять.

Только теперь в душе у Аси всё стало на своё место. Наступил покой и умиротворение. Всё четко разложилось по полочкам. Исчезли недосказанность, компромиссы с собой и никому ненужная игра в любовь, и только стук колёс нарушал этот покой, в такт, повторяя слова: «почему, почему, почему».

Борис выскочил из купе как ошпаренный. Галя высунула голову в коридор, затем, задвинув дверь, повернула защёлку, прощебетала:

— И нечего тут ходить. Бродят тут всяки. — Потом она подсела к Асе, обняла её и поцеловала. — О, яка ты умница, Асю, як я тебя люблю.

Поезд замедлил ход. Вот он выехал на равнину и пошёл вдоль берега реки. В метрах пятидесяти от колеи была вода. Волны плескались в бетонный откос железной дороги. Девчонки прильнули к окну и смотрели на огромную гладь воды. Перед ними расстилалась могучая русская река Волга. Она величаво несет свои воды, как бы напоминая всем смотрящим на неё, что является тем разделом, той границей между Русью европейской и Русью азиатской.