Ульрику не следовало подпускать меня близко к машине. Я шарахнул ботинком по ручному переключателю управления; раздался хруст. А когда я выдернул маячок, погас свет.
Ульрик выстрелил.
Пуля попала в грудь. Я рухнул, обливаясь кровью изо всех ссадин – наниты из последних сил пытались сохранить мне жизнь.
Ульрик подошел:
– Так ты соврал! Вижу, нагрудника нет. Надо думать, голова тоже не защищена. – Он направил ствол мне в лоб.
Но… я не выпустил из пальцев маяк! Всю доступную энергию я погнал на усиление руки.
– Брось его, Джонни.
– Извини, Ульрик, – ответил я шепотом, – но я теперь кое-кого боюсь больше, чем тебя.
Он нахмурился:
– И кого же?
– Того… кем я был раньше.
Я стиснул, сокрушил маячок.
Грянул выстрел.
Ульрик ахнул. В его груди зияла дыра.
Второй выстрел испарил голову. Никакие наниты не смогут его оживить.
Обезглавленное тело повалилось набок, оно уже не заслоняло дверной проем. Там к косяку прислонился Эальстан; кровь у него текла, кажется, из сотни ран. Он держал отрубленную руку с пальцем на спусковом крючке пистолета. Позади него во дворе лежали два трупа в штурмовой экипировке.
Что за чертовщина?!
– Как? – спросил я. – Как тебе удалось прикончить двух вооруженных до зубов современных солдат в броне среднего уровня?
– У них не было луков, – ответил Эальстан и опустился на порог, одарив меня усталой ухмылкой.
Я не мог не ответить ему тем же.