Вы – чародей. Пособие по выживанию в средневековой Англии

Вот только чего я стою против целой армии кровожадных викингов? Выдаю себя за волшебника, однако мои «колдовские» знания здесь практически бесполезны. У меня куча стелс-модификаций, но опять же викингов слишком много.

И все-таки видеть поникшие плечи Эальстана и слышать, каким тоном Сефауинн заявила, что я ничем не помогу… Это вызвало воспоминание – смутное, тягостное воспоминание о том, как я получил весть о гибели Джен в далеком краю…

– Эальстан, – окликнул я.

Он остановился и посмотрел на меня с надеждой.

– Они говорят на нашем языке? – спросил я.

– Если и не говорят, то их скопы могут перевести. Скопам приходится учить наш язык, чтобы здешние вихты понимали их хвальбы.

– Хорошо, – сказал я. – Мне нужен корень марены, перо и хорошее место, чтобы несколько минут понаблюдать за этими викингами…

Через некоторое время, сидя на том же обрыве, я зарисовывал происходящее вдали на берегу. Викинги послали несколько человек к реке за пресной водой – вероятно, собирались как следует гидратироваться, прежде чем предаться кровавому разгулу.

Рисовать птичьим пером и тушью из корня марены – не самое простое занятие на свете; мешало и то обстоятельство, что мои объекты постоянно двигались. Но я смутно помнил, как учился рисовать без перьевой ручки, и вскоре обнаружил, что вживленная оптика умеет делать фотоснимки.

Такими темпами скоро закончатся полупустые страницы, зато у меня получается, и это главное…

Рисуя, я сосредоточился на своих эмоциях.

Одной из которых был растущий страх.

Это какая-то бессмыслица. Я же полицейский, детектив. Я внедрялся в картели. Наверняка побывал во многих опасных ситуациях. Так почему же пришлось включить стабилизацию пальцев, чтобы не дрожали?

Я вдруг поймал себя на том, что не помню ни одного случая, когда моя жизнь подвергалась опасности. Возможно, я участвовал в сотне перестрелок, но теперь этот опыт недоступен. Понятно, почему я так нервничаю. В сущности, здесь я зеленый новобранец.

То, как я принял на руку удар ножа, подсказывает, что у меня имеются прочные боевые инстинкты. Случись что, мое тело отреагирует правильно, даже если не сумеет отреагировать мозг.

Рядом нервно топтался Эальстан с топором в руке. Подумалось, что он сейчас похож на щенка – крупного, клыкастого, но все-таки щенка. Надо отдать ему должное, он не торопит меня. Неужели доверяет?

Это и радовало, и пугало одновременно.

– Ты говорил, что кони знают дорогу домой, – сказал я, рисуя.

– Это так, почитаемый аэлв, – подтвердил он. – Если их отпустить, они пойдут в Стенфорд.

– Может, отправить туда послание? – предложил я. – На случай, если у меня ничего не выйдет и мы попадем в рабство.

– Ордаманы не берут в рабство мужчин, – возразил Эальстан. – Они нас…

– Спасибо, мне не нужно знать подробности. Я всего лишь хочу сказать: если никто из нас не желает ехать обратно, почему бы не отправить лошадь с запиской?

– Что такое записка?

– Текстовое сообщение, – ответил я. – Могу сам его написать, и тебе не придется…

Тан молча смотрел на меня, и на его лице ничего не отражалось.

Ну да, конечно. Кто же прочтет эту записку?

Шаги в кустах возвестили о возвращении Сефауинн. Она достала из вьюка флягу с водой. Взглянула на меня, стоящего меж кустов на коленях с неумело очиненным пером, кувшинчиком красной туши и стопкой обгоревшей бумаги, но ничего не сказала.

Я отыскал в стопке последний лист, не целиком заполненный текстом. Затем включил зум, сфотографировал третьего вождя викингов и приступил к рисунку.

– Тут кто-то когда-то умел писать, – сказал я. – На камне в вашей деревне есть буквы.

– Да, Логна украла у Водена письмена и отдала нашим предкам, – объяснил Эальстан. – Те покрыли этими письменами камни, рунные камни, чтобы удерживать в деревнях вихтов и наделять их силой.

– То есть рунные камни нужны для того, чтобы… – Как бы попонятней выразиться? – С их помощью вы приманиваете и подчиняете себе фей?

– Не знаю, кто такие феи, – ответил Эальстан. – Но когда вихты земли оказываются в пределах воздействия рунного камня, мы им предлагаем дружбу. У них есть выбор, ведь приваживание – не принуждение. Оно… поощряет покончить с бродячей жизнью, выбрать дом для служения. Камень наделяет вихта способностью охранять и защищать. Но если вихт не получает должных подношений, он может стать боглом.

– Это плохо?

– Прости меня, почитаемый аэлв, но разве в твоей стране мало вихтов служит людям? Один из них привязался к тебе – я такого чуда отродясь не видывал. Конечно, ты сам знаешь ответ на свой вопрос.

– Бог ведает, о чем ты будешь его молить, еще до того, как получает твои дары, – высокопарно произнес я. – И все же смертному надлежит изречь подобающие слова и совершить ожидаемые действия. Не сомневайся, Эальстан: я лишь проверяю тебя и оцениваю, что тебе ведомо.

– О да, почитаемый аэлв, – произнес тан. – Да, боглы плохие. Это зловредные носители худого вюрда. В прежние времена рунный камень изгонял вихта, стоило тому измениться. Но камни теряют силу, а Воден запрещает укреплять их. Да и не знает никто из нас, как это делать. Хорошо хоть, что есть скопы, которые нам помогают.