Вы – чародей. Пособие по выживанию в средневековой Англии

Он указал кивком на Сефауинн, и та кивнула в ответ.

– Почему Воден не дает вам писать? – спросил я. – Какой ему прок от этого запрета?

Эальстан взглянул на блондинку, устроившуюся на камне неподалеку. Та подалась вперед и выпростала руки.

– Воден испытывает нас, – сказала Сефауинн. – Он требует жертв, преданности, искупления. Дело в том, что Фрайг – великая воительница, супруга Водена – пала в последней битве с Черным Медведем.

Поначалу наша война с валисками мало интересовала богов: просто очередная мелкая дрязга между смертными. Но потом король валисков, сам Медведь, от безысходности обратился к Тьме. От его прикосновения почернела земля. Развратились вихты земли, а из сумрака и огня на зов Медведя вышли баргесты. Боги приняли сторону людей, чтобы дать отпор Черному Медведю. На беду, тот нашел громадного волка Фенриса, которого однажды привадил Тиу. Фенрис, вынужденный подчиниться воле Медведя, принес с собой орудия методгодаса, гибели богов. Не желая рисковать существованием всего мира, боги отступили. Но потом Фрайг откликнулась на мольбы отчаявшихся, страждущих, гибнущих и вернулась на войну.

Сефауинн умолкла, и я, оторвав взгляд от бумаги, спросил, дивясь тому, как меня увлекла эта байка:

– Ну а что было дальше?

– А дальше, – улыбнувшись, прошептала Сефауинн, – были хвальбы. Прекрасные хвальбы, каких допрежь не слыхали люди. Яростные, они прогнали Черного Медведя. Сила Фрайг, мощь ее духа привадили короля к его собственной земле, как приваживают вихта. В тот день богиня спасла все человечество – не только жителей здешних краев, но и валисков, и ордаманов, и эриян на соседнем острове, и народы далеких стран, хоть они и не знают об этом.

Но Фенрис, волк, способный пожрать весь мир, остался неусмиренным. И Фрайг, ослабленная борьбой с Медведем, стала его жертвой. Своим предсмертным вздохом она приковала волка к кургану Черного Медведя, чтобы дремал, пока не придет срок умереть всем богам.

Погибнуть от волчьих клыков должен был Тиу, – продолжила Сефауинн, еще сильнее наклонившись вперед, словно делилась тайной. – Это его руку принял в пасть Фенрис, его крови отведал. Жертва, принесенная Фрайг, изменила все, что могло случиться. Вюрд обезумел, а мир получил надежду.

Но Воден не желал надежды – он жаждал любви. Рунами ведала Фрайг. Она сама их создала, научила им богов, а людям через них дарила божественную мудрость. Но люди больше не пишут – Воден запретил, потому что из-за них погибла богиня. И теперь сыновья Водена карают всякого смертного, оскорбившего ее память. Только Логна, знаменитая своей хитростью и расчетливостью, дерзает ослушаться Водена. Мы, скопы, – наследие Фрайг. Делаем то, что раньше делала она: управляем вюрдом и защищаем землю от боглов. И все держим в памяти, потому что больше не можем полагаться на руны.

– Поговаривают, что скопы служат Логне, – вставил тан.

– Глупости, – отмахнулась Сефауинн. – Мы ждем прощения от Водена. И получим его, когда будет принесено достаточно жертв. Не сомневайся, Эальстан, так и будет. Возможно… однажды скопы вновь станут достойны…

Я решил, что рассказанная Сефауинн история неплоха. Кинофильмов здесь нет, так почему бы не слушать сказочки вечером у камина. (Четыре звезды с половиной. Возможно, с куклами получалось бы лучше.)

То, что я затем сказал, предназначалось в первую очередь для Эальстана:

– Вы, смертные, многое помните, но есть и то, чего вы не помните. Странно…

Эальстан взглянул сквозь деревья на пляж и произнес, разрушив навеянные рассказом чары:

– Вернулись разведчики, нам надо спешить.

– Я почти закончил.

– Тогда займусь лошадьми, – сказал он. – Мне понравилась твоя идея, почитаемый аэлв. Если здесь у нас не заладится, я отправлю Черныша, вьючную лошадь, с кровавым отпечатком моего топора на седле. Ровена решит, что я, умирая, послал ей предупреждение, и деревня успеет подготовиться к обороне. – Кивнув мне, он похвалил: – Ты снова доказал свою мудрость.

Эальстан отошел, и будь я проклят, если его комплимент не придал мне чуток бодрости. Этот парень – викинг без торговой марки, у него больше смелости, чем ума, но он мне нравится. Такую искренность я нечасто встречал в моем родном измерении.

Сидевшая на камне Сефауинн встала и просмотрела мои рисунки. Сочла их, как и предыдущие, великолепными. Эх, видели бы меня сейчас учителя из художественной школы – пришлось бы им признать, что я в самом буквальном смысле лучший рисовальщик в мире.

– Прекрасная история, – сказал я скопу.

– Из тех, что мы рассказываем детям, – проворчала она. – А ты ее не знал! Никакой ты не валиск. Твоя страна лежит еще дальше, да?

– Дальше, чем ты можешь себе представить.

– Это очень опасный план, Рунник, – прошептала она. – Сомневаюсь, что тебе случалось жульничать, когда риск был так же велик.

– Я не жулик.

– Не ждешь же ты, что я поверю, будто ты князь аэлвов с краэфтовым оружием и властью над самой природой?

Я встретил ее взгляд – и по какой-то причине не мог солгать. Да и не хотел.

– Я обычный человек… но у меня есть кое-какие преимущества.