Вы – чародей. Пособие по выживанию в средневековой Англии

– Маленький рычаг, – ответил я и сам задал вопрос: – Кстати, здесь есть кареты?

Оба отрицательно покачали головой.

– Колесницы?

– Нет.

– Но есть лодки, – сказал я. – Вообразите себе лодку, и у нее колеса, и она катится по суше. Движет ею та же молния; можно сесть и поехать, куда захочешь.

– Почему бы просто не поставить паруса? – спросила Сефауинн.

– Нет никаких парусов, – сказал я, почесывая карандашом голову. – Вот, сейчас покажу.

В течение приблизительно часа я рисовал. Делать это пешему было трудно, поэтому я неохотно отпустил Сефауинн и вернулся в седло. Сначала изобразил комнату, где светятся лампы, холодильник, где хранится еда, и микроволновку для ее разогрева. Затем нарисовал небоскреб и указал на окно этой комнаты среди множества окон. Из этого окна продемонстрировал небо Сиэтла – открыточный вариант, со Спейс-Нидл и прочими достопримечательностями. Мой небоскреб стал одним из многих гигантских силуэтов, окаймляющих залив.

Когда до Сефауинн дошел смысл рассказанного, у нее округлились глаза.

– Правильно ли я понял, – спросил Эальстан, ведя пальцем по изломанному абрису, – что каждый из вас владеет одним из этих огромных строений? Монумент вашему величию?

– Нет, – тихо проговорила Сефауинн. – Сколько окон, столько и комнат, и в каждой живет человек из его народа. Сотни окон в каждом доме. И таких громадных домов десятки…

– И тысячи помельче, – добавил я. – Один город в моем мире, пожалуй, занимает большую территорию, чем та, которую мы пересекли за все время пути.

Уж точно большую, если с пригородами. Но вдаваться в такие нюансы пока не хотелось.

– О боги!.. – воскликнула Сефауинн. – Как же…

– Многолюдно? – спросил я.

– Мирно.

Мирно? Я не ждал такого отзыва.

– Столько людей живут бок о бок, – пояснила она, – и не враждуют. Ваши драки – это просто состязания, чтобы развлекать других. Наверное, среди вас есть люди, никогда не видевшие чужой гибели…

– Большинство и драться-то не умеют, – подтвердил я. – Эальстан небось решит, что мы слабый народ.

– Ошибаешься, Рунник, – возразил Эальстан. – Убивает не сила, убивает отчаяние. Жить, не лишая жизни других, – это удел сильных народов. Будь справедливо обратное, мой край земли не увядал бы, как посевы без воды…

О черт! Этот парень умеет мыслить глубоко. И в тоску вгонять. Пять звезд. Ему бы озвучивать документальные фильмы о катастрофах вроде чернобыльской. Или о моей личной жизни.

А ведь Эальстан прав. В его мире есть вихты, руны и вюрд, всякая-разная удивительная магия. Но, положа руку на сердце, нет ничего такого, чему можно позавидовать. В купленной мною книге говорится о «пасторальной простоте» средневековой эпохи. О «естественной связи» человека с землей, о «примитивной мудрости аграрных сообществ», что бы это ни значило.

Книга лжет, нет тут никакой простоты и пасторальности. Это страшный мир – жестокий, бесчеловечный. Правда, люди здесь замечательные, если не считать кровожадных викингов. Я никак не ожидал, что местные окажутся дружелюбными, умными, душевными. Но каково общее впечатление от этой эпохи?

Полный отстой.

Даже если не принимать во внимание постоянную угрозу вражеского нашествия, жизнь тут крайне тяжела. Без современной медицины как сложится судьба моих друзей? Сефауинн умрет при родах? Эальстан выйдет невредимым из бесчисленных сражений, но скончается от инфекции, уколов палец о гвоздь?

Хочется как-то помочь им, защитить. Развить здесь технологии – в этом я согласен с авторами книги. С их целями, если не с мотивациями. Но не слишком ли велик риск? Что, если я разрушу магию, сделавшую этот мир таким уникальным?

Есть ли способ помочь и не навредить? Обеспечить этому измерению такой прогресс, чтобы появились вакцины и антибиотики, но при этом не исчезли вихты? Для подобной задачи нужен ученый или инженер, а не гангстер-неудачник, живая боксерская груша.

Кроме этих мыслей, была еще одна, на задворках сознания. Неясная, тревожащая…

Оторваться от раздумий меня заставило прикосновение.

– И ты оставил все это, – сказала Сефауинн, держа в руках мои наброски, – чтобы помочь нам в борьбе со злыми людьми?

– Прекрати благоговеть передо мной, Сефауинн, – потребовал я. – Не то специально учиню несусветную глупость, и ты поймешь наконец, какой я дурак.

– Пожалуй, даже хочется посмотреть, как это будет выглядеть.

– Я оскорблю богов.

– Ты их уже оскорблял, – заметила она.

– Ладно. Тогда я объясню Эальстану, какое великолепное оружие – лук и как банален топор, напрочь лишенный изящества.

– А вот сейчас попрошу меня не впутывать, – сказал Эальстан, шедший с другой стороны от моего коня. – Вести еретические речи – это одно, а Ровену оскорблять – совсем другое.

– Как ты сказал? – спросила Сефауинн. – Ровена – имя твоего топора?

– Гм… да. – Эальстан отвел взгляд.

Сефауинн хихикнула.

– Что-то неординарное? – спросил я. – Я имею в виду, это не в порядке вещей?

– Никогда о таком не слышала, – сказала она.

– Эальстан, не Ровеной ли зовут твою жену?

– Ровеной, – с мрачной серьезностью ответил Эальстан. – Давать любимым вещам имена любимых людей – разве это не здорово?