Выбор

На стройках,

на полях

и на дорогах,

в столичном гуле,

в деревнях глухих,

на самых мудрых

синхрофазотронах

и в самых немудреных

мастерских!

Не надо

снисходительной гримасы

по поводу

«не той величины».

Ведь есть не только

Б А М ы и КамАЗь

есть неизбывный

общий труд

страны!

Где без обид несут свои заботы,

вершат свои нелегкие дела

обычные совхозы

и заводы,

которым нет ни славы,

ни числа.

Не слишком-то надеясь на везенье,

живет страна,

мечтая и терпя.

Слесарит,

инженерит,

пашет землю.

146

И верит в жизнь.

И создает себя!

Труд

правит

миром!

Он пьянит,

как брага!

Он объявляет:

все иль ничего!

А без него

любое знамя —

тряпка!

Любое слово без него —

мертво!

Великий от великого усилья.

вознесший над страной крыло свое!

Отечественный!

Ибо в нем — Россия

и сестры

равноправные

ее!..

Пока в пространстве

к р у ж и т с я планета,

на ней -

пропахшей солнцем —

никогда

не будет дня,

чтоб не было

рассвета!

Не будет дня,

чтоб не было

труда!

Н Е Л И Р И Ч Е С К О Е О Т С Т У П Л Е Н И Е О Д О Р О Г А Х

Все когда-нибудь

делают шаг

за порог.

Ж и з н ь у всех —

на дорогах бренных...

147

А мечтаю я

о пятилетке дорог.

Не абстрактных.

Вполне конкретных...

Вы прислушайтесь:

души людские томя,

в черноземах и в глинистой ж и ж е

стонут в голос,

воют,

ревут ревмя

на конкретных дорогах машины!

Д а ж е если к а к а я беда пришла,

то доехать

в средине марта

от села одного

до другого села —

ни рессор не хватит,

ни мата!..

11онпмаю,

что очень огромна страна,

допускаю,

что мы — не боги.

З н а ю :

в слове «до-ро-га»

звенит цена,—

дорогие нынче

дороги!..

Л а д н о , дорого...

Что ж,

нагрузили — вези.

Песни пой,

себе в утешенье...

Ну а хлеб,

лежащий

в целинной грязи!

Он -

дешевле?!

А далекие рейсы, будто на приз?!

(«Доберется!..

Авось не утонет...»)

Разве долгий подвиг -

шоферский риск

148

ничего не стоит?!

А колдобины

на ежедневном пути

(чуть расслабишься —

треснет шея)...

А сама невозможность

проехать,

пройти?!

Разве это — дешевле?!

Не хочу, торопясь,

предвещать закон,

сгоряча

городить напраслину.

Но в Д е р ж а в е такой,

в Государстве таком

бездорожье —

у ж е безнравственно!

Это — факт!

И дело не в чьей-то молве.

Я

намеренно не стихаю...

Не ищите поэзии в данной главе!

Не считайте ее

стихами!..

Не стихи

пишу —

хриплым криком

кричу.

Не себе

прошу —

для Отчизны

хочу.

Д л я нее —

океанами стиснутой,

драгоценной,

одной,

единственной!

Д л я которой мы трудимся

столько лет,

для которой

поем и печалимся...

149

Недоступного нет,

невозможного нет,

если только миром навалимся!

Если только — с сердцем,

с умом,

с душой...

И Д о р о г а наша

сквозь время,

та,

которая пишется

с буквы большой,

станет

к нашим потомкам

добрее!..

Всей наивностью

этих спешащих строк,

всею ширью .Земли,

всею далью

я мечтаю о пятилетке дорог,—

самой трудной мечтой

мечтаю...

За такое можно отдать и ж и з н ь ,

если это приблизит

сроки...

А сегодня, по-моему,

коммунизм

есть

Советская власть

плюс дороги!

Ш А Г И

Небо темное

без берегов.

На стене имена горят...

Двести десять

парадных

шагов!

Словно это и впрямь —

парад!

150

Необъявленный,

странный,

ночной!.

В и ж у :

выстроились войска,

озаренные круглой луной,

продирающейся

сквозь облака...

Я друзей отца узнаю,—

вон они вдалеке стоят...

Впереди —

в суровом строю —

сводный полк

Неизвестных солдат!..

Все

пришли в эту ночь сюда

отовсюду,

где шла война:

с ноздреватого

невского льда,

из-под Бреста

и Бородина!

С Д а у г а в ы ,

с Д о н а ,

с Д н е п р а ,

кто — на лошади,

кто — пешком...

И безмолвным громом

«Ура-а!..»

перекатывается

над полком!..

Мне тревожно,

холодно мне.

Ветер скорби

хлещет в ушах.

В потрясающей тишине

государственный

слышен

шаг!

И слова команды

слышны.

В небе

грустные марши

парят...

151

I 1(>ЯПЛЯЮТСЯ

из стены

принимающие

парад.

Командармы далеких дней,

чашу

выпившие до дна.

Застывают

возле камней,

там, где выбиты

их имена...

И молчат они.

И глядят.

Будто верят,

что скоро

в ночи

к ним из молодости прилетят

бесшабашные трубачи!..

Вспоминают бойцов своих.

Снова чуют

цокот

подков...

Невесомые

руки их -

у невидимых

козырьков.

В О Й Н А

Было Училище.

Форма — на вырост.

Стрельбы с утра.

Строевая — зазря...

Полугодичный

ускоренный выпуск.

И на петлице —

два кубаря...

Шел эшелон

по протяжной

России,

шел на войну

сквозь мельканье берез

«Мы разобьем их!..».

152

«Мы их осилим!..»,

« М ы им докажем!..» —

гудел паровоз...

Станции

как новгородское вече.

М и р ,

где клокочет людская беда.

Шел эшелон.

Л навстречу, навстречу —

лишь

санитарные поезда...

В глотку не лезла

горячая каша.

Полночь

была, как курок,

взведена...

« М ы разобьем их!..,

« М ы им докажем!..»,

Мы их осилим!..» —

шептал лейтенант.

В тамбуре,

маясь на стрелках гремящих,

весь продуваемый с к в о з н я к о м ,

он по дороге взрослел —

этот мальчик,-

тонкая шея,

уши торчком...

Только во сне,

оккупировав полку

в осатанелом

табачном дыму,

он забывал обо всем

ненадолго.

И улыбался.

Снилось ему

что-то распахнутое и голубое.

Небо,

а может,

морская волна...

«Танки!..»

И сразу истошное:

«К бою-у!..»

Т а к они встретились:

153

Он

и Война...

...Воздух наполнился громом,

гуденьем.

М и р был изломан,

был искажен...

Это

казалось ошибкой,

виденьем,

странным,

чудовищным миражом...

Только видение

не проходило:

следом за танками у моста

пыльные парни

в серых мундирах

шли

и стреляли от живота!..

Дыбились шпалы!

Насыпь качалась!

Кроме пожара,

не видно ни з г и !

Будто бы эта планета кончалась

там,

где сейчас наступали