Выбор божества

До боли сжав кулаки, он в бессильной ярости уставился на Тайрона.

– Ты… да как ты посмел?! Я убью тебя!

Тайрон восхищенно цокнул языком и поднялся.

– Так ты еще красивее. Хочешь убить? Ну давай, подходи, что стоишь?

Потеряв голову, Фэлри с криком ярости бросился вперед, нацелившись в уязвимые точки на шее сега. Тот без труда перехватил его руки, заломил их ему за спину и, удерживая оба запястья одной рукой, вторую запустил в волосы Фэлри.

Раскосые глаза Тайрона вновь вспыхнули дремучей жаждой обладания – в точности как раньше, когда он еще был Наблюдателем Башни. Сег буквально пожирал взглядом лицо Фэлри и вдруг начал жадно его целовать – это напоминало скорее укусы, чем поцелуи, словно он с трудом сдерживался, чтобы не сожрать эр-лана и таким образом соединиться с ним, сделать частью себя.

Фэлри бешено сопротивлялся, но руки Тайрона безжалостно сжимали его, крепкие, как железо. Казалось, череп под огромными пальцами вот-вот треснет и разлетится вдребезги. Физически крепкий, как и все эр-ланы, Фэлри ничего не мог противопоставить этой горе мышц.

Отчаявшись, он начал пинать Тайрона, стараясь попасть между ног. И это как будто подействовало – сег наконец перестал терзать его губы и, чуть отстранившись, хрипло произнес:

– Какой подлый прием, не ожидал от тебя! Увы, в этом месте бойцам убирают чувствительность в первую очередь. А то ведь могло бы и получиться!

Он оттолкнул Фэлри с такой силой, что тот отлетел назад, оступился и упал на колени прямо в ручей. Прохладная вода мгновенно пропитала одежду, хлынула в сапоги. Фэлри тут же вскочил… но голова закружилась, ноги налились свинцовой тяжестью, и он неловко упал боком на другую сторону ручья.

Ярость еще полыхала – чистым, ослепительно-белым пламенем, но тело предательски ослабело. Готовый на все, лишь бы не лежать вот так перед Тайроном, Фэлри приподнялся на выпрямленных руках и, обернувшись, метнул в сега полный ненависти взгляд.

Тот стоял, по-хозяйски расставив ноги и уперев руки в бока, и с улыбкой смотрел на эр-лана. Смуглое лицо, рассеченное синими бойцовскими татуировками, налилось темной кровью, глаза сверкали. Фэлри вдруг подумал, что, наверное, именно так Тайрон выглядел после очередной победы на арене – стоял, принимая как должное бешеный восторг поклонников и публики. Никаких поклонов, он боец, а не какой-то паршивый актеришка. Он достоин, по-настоящему достоин этих восторгов и, так уж и быть, снизойдет до них.

– Ладно, повеселились и хватит. – Тайрон достал из кармана переключатель, деактивировал поле и шагнул в сторону. И, включив поле снова, произнес: – Сделай одолжение, больше не калечь себя. Во-первых, это бесполезно – у меня есть настройщик, ты уже с ним познакомился. И при необходимости я снова пущу его в ход.

Фэлри молча сплюнул кровью – Тайрон прокусил ему губу.

– А во-вторых, – сег поймал его взгляд и произнес мягко, почти ласково, – я ведь могу и полностью исключить возможность побега. Например, отрезать тебе руки и ноги, – он потер подбородок, и прищурился, словно смакуя эту идею, – для меня они, знаешь ли, необязательны. Сделаю из тебя нечто по-настоящему прекрасное – статую получше тех, что ваяют оморонские бездельники. Как тебе идея, Полуликий?

Ужас с такой силой сдавил сердце Фэлри, что стало трудно дышать. Но он заставил себя посмотреть прямо в глаза Тайрону.

– Меня… зовут… Мелл Фэлри.

– А, ну да, – усмехнулся Тайрон, – так зовет тебя этот дурачок из-за Барьера. Ничего, скоро и ему, и всем ему подобным конец, а ты навсегда останешься Полуликим. Моим Полуликим.

Он не спеша поднялся по пандусу, и дверь бесшумно закрылась за его спиной.

Руки Фэлри подломились, и он рухнул лицом в мягкую, нежно-зеленую траву.

Закат над Омороном был фееричен – косые оранжево-алые лучи отражались от бесчисленных сверкающих поверхностей, играли на зеркальном покрытии башен.

Питер и Саруватари сидели на крыльце домика Инзы и, наблюдая закат, рассеянно грызли пищевые капсулы. Инза выставила всех под предлогом того, что «ей надо подумать».

После ливня в лесу приграничной зоны страшно парило. Легкий, как кисея, туман висел над влажной травой и могучими деревьями, лучи солнца преобразились в туманные столбы. Свет казался осязаемым, протяни руки – и наберешь полные пригоршни.

Фэлри дал их миру всего шесть дней, и пятый уже истекает. Но что происходит сейчас за Барьером, сколько на самом деле осталось времени? Кто знает, быть может, прогноз эр-лана оказался чересчур оптимистичным. Быть может, все уже погибли – и мама, и отец, все.

Питер думал об этом как-то отстраненно, без всяких эмоций, в груди было пусто и холодно. Безучастно наблюдал, как солнце опускается все ниже, туда, за Трущобы, за леса, и думал о том, что мало кому в жизни выпадает подобное – увидеть закат своего мира. Он помнил дом, где вырос, крыльцо, на котором вот так же, как сейчас с Саруватари, сидели они вдвоем с отцом и смотрели вдаль, на белую дорогу, уходящую через поле в лес.