Выбор моей реальности. Том 1

– Гудислав, вы готовы к завтрашнему триумфу?

– Как же, князь, зазубрили на совесть – чай, не подведём! «Песнь Льда» отточили, а ежели хошь, то и «Ланистеров» с ихними долгами забацаем до кучи!

– Молодцы. Послезавтра мы переезжаем в новый дом. И там вы вместе с танцорами будете репетировать на настоящей сцене.

– Вот и славненько! А то здеся с мусикией, песнями да плясками мы уж всем осточертели… а твои медведушки, князь, всю траву в саду перерыли да годовой запас мёда у Алексия дочиста подожрали!

– Медведи у нас тоже будут выступать и играть на балалайках.

– Неужто, князь, и мохнатые с нами в ансамблиях мусикию творить повадятся???

– Нет, для них подготовим отдельный цирковой номер. Не переживайте – мишки вам не конкуренты.

Перед сном я посмотрел в интерфейсе, где находится акула. На неё у меня были грандиозные планы. Поиск подводных кладов может нас существенно обогатить. Надо будет дельфина или вторую такую же акулу приручить, чтобы повысить эффективность поисков. Займусь этим после свадьбы Никифора. Акула оказалась на расстоянии семьсот километров и всё ещё продолжала удаляться от меня. «Развлекается или в Азовском море, или в Средиземном», – подумал я, мысленно сориентировавшись по карте.

Глава 105. Трагикомедия в пурпурных тонах

Утром мы тщательно подготовились к выходу в свет. Лена вышла в заказанном в системном магазине фиолетовом вечернем платье, надушилась от души, объяснив, что для рекламы. И показала длинные ногти с сине–фиолетовым маникюром. Тоже для рекламы, догадался я.

– Вот, Александр, посмотри, я уложила волосы в греческом стиле, причёска называется «прополома». Садитесь по очереди в кресло, – велела нам Лена. – Чтобы не стать главным посмешищем и позорищем на царском приёме, вам всем нужен современный креативный стайлинг от профессионального хаир–дрессера. А особенно – лохматому, косматому Гудиславу и Девятке с его унылой вечной стрижкой «под горшок»!

За воротами нас уже ждали крытые разрисованные носилки – паланкины и мускулистые носильщики. Сопровождал нас, как всегда, Ираклий.

– Рассаживайтесь побыстрее, Магистр Александрион, иначе опоздаем на церемонию, – поторопил он нас. Двое слуг с увесистыми железными дубинками в руках, всю дорогу шли впереди наших носилок, криками отгоняя бестолковых зевак, а в случае особой необходимости, не церемонясь, освобождали путь. Усевшись в паланкине, Лена принялась болтать:

– Надо же, какая счастливая и популярная женщина – Евдокия! Уже в третий раз замуж выходит и всегда только за императоров. Вот бы узнать, что она ответила, когда молодой и интересный мужчина настолько в неё влюбился, что сразу после смерти второго мужа сделал ей предложение…

– На приказ в третий раз выйти замуж Евдокия ответила Никифору Пленённому–Влюблённому и его вооружённым друнгариям знаменитой цитатой от Феодоры – бывшей циркачки и супруги ныне почившего Василевса Юстиниана I. «Пурпур – лучший саван», – мрачно сообщил Ираклий.

– Какой-то странный ответ… Не поняла, а причём тут саван? Это в него у вас покойничков заматывают?

– Евдокия хотела сказать, что она предпочитает принять быструю смерть, но только в статусе императрицы. Для неё лучше быть похороненной с царскими почестями в пурпурном саване, чем доживать свой век в безвестности в далёком монастыре или херотрофионе – приюте для бездомных и обездоленных вдов.

– Ничёсе… Ираклий, расскажите, а что это такое – пурпур?

– Пурпур – цвет одежды и обуви императора и членов его семьи. Редкий краситель красно–фиолетового цвета добывают из багрянок–улиток Брандарис Мюрекс. Только законнорождённым детям императора дозволено появиться на свет в Пурпурной Порфировой Комнате и быть облачёнными в пурпурные шёлковые пелёнки… Ваше платье, матрона, почти такого же оттенка, как и императорские одеяния. Если в цвет этой ткани добавить ещё немного красного, то Вас не только не пустили бы на коронацию, а без раздумий сослали бы на Принцевы острова, куда в скором времени отправятся все обиженные и недовольные, которые мешаются под ногами у Никифора Пурпуроносного–Венценосного и не дают ему насладиться полнотой законной власти.

– Ничёсе…

На территории внутреннего города мы наконец-то выбрались из тесных носилок и присоединились к триумфальному шествию.

По широкой, посыпанной разноцветным песком аллее, перед золочёным паланкином, где сидели Никифор и «популярная у мужчин» пятидесятилетняя Евдокия, священники несли кадила с ладаном, а придворные держали в руках зажжённые свечи и факелы. По ходу движения царского паланкина толпа приветствовала императора, падая на колени и выкрикивая важную информацию о том, что появился новый божий посланник–защитник, а чиновники, в одинаковых белых плащах, обильно обшитых золотыми нитями, во главе с Димитрием Кидонисом, выстроились в ряд и, закатив глаза, распевали гимны. «Полихрония – многие лета Василевсу», – прослезился и пояснил мне Ираклий.