Выбор Наместницы

Налетевший ветер откинул волосы с лица Эрны, и Резиалия, наконец-то, смогла увидеть, на кого ее променял муж, а, увидев, не поверила своим глазам. Несмотря на ужасные шрамы, уродливыми полосами покрывшими лицо молодой женщины, Резиалия узнала ее. Неудивительно, что имя показалось знакомым, но не всплыло в памяти — графиня видела белую ведьму всего один раз, при закладке крепости, когда та, согласно обычаю, благословляла замковый камень, закладываемый в основание фундамента. Раньше, когда люди еще не знали богов, камень поливали бараньей кровью, теперь же обходились родниковой водой. Маленькая ведьма тогда очень торопилась и сразу же после церемонии уехала, и Резиалия, помнится, еще удивилась: как это девица, хоть и ведьма, одна по горам разъезжает. Сразу видно, что, сколько бы эти магички не пыжились, а благородными дамами им не стать. С тех пор графиня не сталкивалась с белой ведьмой — в замке никто не болел, а причину своего вынужденного бесплодия Резиалия знала и без колдовства.

Она подождала, пока Ланлосс уехал, с сожалением расставшись с ребенком и его матерью, а Эрна вернулась в дом, и только тогда отправилась в обратный путь, яростно кусая пересохшие губы. Променял! Да и было бы на кого! Ни кожи, ни рожи, худющая, бледная, да еще и шрамы неземной красоты добавляют. Резиалия знала, что не годится в придворные красавицы, но, по крайней мере ее грудь нет нужды искать под одеялом с фонарем! Может, эта ведьма приворожила Ланлосса? Но ведь теперь-то она без магии, любое колдовство бы развеялось, забрал бы ребенка, раз уж так привязался, кто б ему слово сказал! Граф на то и граф, что хочет, то и делает. Уж ведьма бы точно возмущаться не стала, узнают в ордене — поминай, как звали. А он не ушел — любит, значит. Вон, дом построил; как для жены — так денег нет даже новые платья из Сурема заказать, а для шлюхи своей усадьбу отгрохал. Сегодня же написать письмо в орден, пусть забирают свою ведьму и хоть на кусочки ее там режут! И тут в ушах снова прозвучал насмешливый голос старого колдуна: «Тогда дура ты полная, и останешься у пустой кружки».

XLII

Вернувшись домой, Резиалия первым делом убедилась, что Ланлосса все еще нет в замке, затем спрятала флакончик с приворотом в ларец с драгоценностям, а сама села в кресло и придвинула раму с вышивкой. Вышивать она толком не умела, как впрочем, шить и ткать гобелены — неуклюжие пальцы не справлялись с тонкой работой, по той же причине Резиалия так и не освоила игру на арфе. Она с детства ненавидела рукоделие, всеми силами старалась избавиться от уроков: теряла иголки в самых неподходящих местах, путала нитки, рвала ткань, нарочно колола пальцы до крови. Единственным видом рукоделия, избежавшим этой ненависти, оказалось вышивание, хотя сложная многоцветная гладь ей так и не удавалась. Девочка вышивала крупными стежками, только контуры, выбирая самые яркие, пронзительные цвета. Матушка приходила в ужас, пыталась даже отбирать нитки, но Резиалия отказывалась вышивать иначе. Теперь же госпожа графиня могла вышивать, как ей заблагорассудится. Она давно заметила, что за этим занятием лучше всего думается, вот и сейчас руки сами укладывали ярко-красные стежки вдоль контура, не мешая размышлять.

Она могла написать письмо в столицу, не напрямую магистру Илане, а, например, родителям, а они уже передадут сведенья в орден. Белые ведьмы сурово карали распутниц, и Резиалия не сомневалась, что Ланлоссу придется после этого искать другую любовницу. Да вот беда: а если он не захочет другую? Поедет в столицу и выкупит эту, найдет способ развестись и женится на своей шлюхе? Сейчас-то он не смел и пытаться, ведь орден мог не согласиться на выкуп, а тогда терять генералу Айрэ уже будет нечего, останется только принять бой, а в том, что ее муж никогда не проигрывает, Резиалия уже успела убедиться. Но даже если у него ничего не получится, и белые ведьмы не отдадут ему любовницу, к жене-то он все равно не вернется. А если Ланлосс узнает, кто донес на Эрну, Резиалии и вовсе не жить. Можно было пойти напролом и сказать Ланлоссу, что ей все известно, и если он не исполнит, наконец, супружеский долг и не сделает Резиалию матерью, она донесет белым ведьмам. Но она и глазом моргнуть не успеет, как окажется запертой в собственных покоях без всякой связи с внешним миром. А даже если Ланлосс и согласится… великие боги, как же противно будет лежать под мужчиной, что от тебя как от черной напасти бегает. Чем дальше Резиалия думала, тем меньше ей хотелось рожать сына от Ланлосса Айрэ. О, да, она по-прежнему желала оставаться графиней, пусть даже и только по названию, хотела сохранить статус замужней дамы, хотела стать матерью, но сегодняшнее унижение перевернуло что-то в ее душе. Сама мысль, что придется хитрить и угрожать, чтобы получить свое по праву, вызывала неприятие, а необходимость оказаться с мужем в одной постели — чуть ли не омерзение.