Выбор воды

– Подожди, я договорю. Я видел, как стареют друзья. Они копили деньги всю жизнь, вкалывали как чокнутые, чтобы устроить себе лучшую старость. Но когда старость пришла, у них уже не осталось сил, понимаешь? У них были деньги, но не было сил, а у кого-то уже не было и времени. Три года назад я продал свой дом в Аризоне и уехал путешествовать по миру с одним рюкзаком. Я сделал так, чтобы некуда было возвращаться.

– И каково это – жить без точки возврата?

Алан глотнул вина и снова поплыл, превращая воду в воздух.

– В путешествиях нет соблазна покупать вещи: как можно уместить их в рюкзаке, да и зачем? Конечно, вещи помогают отвлечься от жизни. Но чаще затуманивают взгляд на мир. Мне нравится жить без дома, без вещей. Теперь я живу не ради денег, а ради опыта. И это приносит больше, чем сбережения. Если у меня нет точки возврата, я вынужден двигаться вперёд, понимаешь? Неважно, уверен ли я в новом пути или нет. Я двигаюсь вперёд – и это делает меня живым.

– И вам никогда не хотелось вернуть дом? Осесть где-то?

– Нет. Живу в разных городах столько, сколько хочу. Менял профессии. Был гитаристом, пиротехником, барменом, строителем, парикмахером. Теперь фотограф. Сейчас вот задержался в Лиссабоне. Пригласили делать большой фотопроект.

Алан вышел из бассейна и пытался найти место на стуле из ротанга, хотя место там только одно.

– Зря не ешь, вкусно, – сказал он, кусая крыло. – Отказ от мяса – только иллюзия того, что ты контролируешь свою жизнь. Я видел людей, которые натирают свой дом дочиста, когда их жизнь трещит по швам. Видел людей, которые садятся на диету, хотя у них одни рёбра торчат. Людей, в домах которых по семь замков, хотя у них нечего красть.

– Это манипуляция – связывать жизнь с куриным крылом.

– Я много ездил, наблюдал. И знаешь, что я заметил? Люди не любят своё тело, не слышат его. Они ухаживают за ним, тренируют его, – но не любят. Не доверяют ему. Они пытаются подчинить его себе. Если мозг тебе может соврать, то тело – нет. Точно не хочешь курицу? Вижу, что хочешь. Значит, твоё тело ещё не готово отказаться от мяса. Зачем ты его насилуешь?

Я выхватила у Алана крыло и бросила его в бассейн. Рассмеявшись, он прыгнул в воду, поймал его и откусил.

Ночью было градусов тридцать, я встала открыть окно. Налетели насекомые, пришлось снова подняться, чтобы закрыть жалюзи. В соседнем номере громко работал телевизор. Я спустилась за стаканом воды. У бассейна – никого. Пустая бутылка из-под вина стояла на самом краю. Я с удовольствием пнула её в воду.

– Не спится? – появился Алан в окне второго этажа. – Курица ещё осталась. Хочешь?

Запустив в него пластмассовым стаканом, я пошла спать.

…Чтобы проснуться окончательно, нужен двойной эспрессо. Такой, как приготовила хозяйка виллы Тете.

Утром чищу зубы дольше, чем вечером. Прокрастинация перед началом дня? Зубная паста всегда оставляет привкус во рту, даже если долго полоскать рот. За завтраком чувствую не яблоко, сыр, кофе или хлеб, а вкус зубной пасты – одинаковый, верный и белый. Аромат еды смешивается со льдом и мятой, превращаясь во что-то третье. И только минуты через полторы кофе побеждает зубную пасту. День начался.

Тете смешивала английский и португальский с сигаретным дымом, жестикулируя пальцами в перстнях. И добавляла: «Чувствуйте себя как дома!». Нигде не могу почувствовать себя дома. Живу не внутри дома, а снаружи. Это и есть дом, только у него нет стен; если идти по нему в одну сторону, он никогда не кончится. Остальное происходит внутри, куда можно открыть дверь. Дёргаешь за ручку: там и река течёт, и деревья растут. Хотя внутри лишь несколько квадратных метров. Изнанка. Бывает, стучат с лицевой стороны – а я не открываю. Меня нет дома. Лицевая-изнаночная-лицевая-изнаночная-лицевая-изнаночная.

Хозяйка ушла на кухню и попросила присмотреть за двумя её маленькими дочерьми, плавающими в бассейне. Я кивнула, но не понимала, что с ними делать. Девочки стали ещё больше хулиганить – и следили за моей реакцией. Светленькая кидала мяч и ныряла за ним, тёмненькая с головой опустилась под воду и замерла. Я заволновалась, хотя в детской части бассейна глубина была всего 0,63 сантиметра; так там было написано. Тёмненькая сидела под водой, я уже собиралась её окликнуть, но не понимала, на каком языке. Португальского не знаю. Знает ли она английский? Схватить её за руки? Прошло только несколько секунд, а мой пульс дошёл уже до 120. Тёмненькая наконец вынырнула из воды, вернув меня в мир, где все ходят над водой и не лезут под воду.

Пока не вдарила жара, надо идти к мысу Понте-да-Пьедад.

Чем дальше отдалялась от города и чем ближе была к краю материка, тем легче был рюкзак с костями. Через два километра я отпущу кости в океан.