Выбор золотого бога

Они провели в комнате пять дней. Долгих, нестерпимо мучительных дней, когда время словно остановилось. Оба обессилели от голода и жажды. Гелаэлла с трудом сдерживала инстинкты собственного тела, заставляла себя даже не смотреть на Дрикка. Забившись в угол комнаты, почти все время сидела, спрятав лицо в коленях. Слышала сдавленный хрип впавшего в беспамятство мальчика, дыхание которого становилось все слабее. Понимала, что он умирает. Ее организм оказался более выносливым, но Гелаэлла сознавала, что тоже долго не протянет. Она могла бы все прекратить в любой момент. Для этого всего лишь нужно было подползти к умирающему Дрикку, проткнуть «хоботком» его шею и насытиться волшебно-вкусной питательной кровью. Девочка сознавала, что на ее месте так бы поступил любой вардок. Она же не могла. Плакала от понимания собственной ущербности, но не могла решиться убить дорогое существо. Легче самой умереть.

В один момент – она уже не знала, день это был или ночь, Гелаэлла отчетливо почувствовала – его больше нет. Ни звука не доносилось из того угла, где лежал Дрикк. Из последних сил девочка подползла к нему, стала тормошить, на его бледное осунувшееся личико капали ее слезы. И откуда еще в теле нашлась влага? Гелаэлла сама себе казалась высушенной, как земля ее мира. С горла сорвался возглас, похожий на стон раненого животного. Обхватив руками светловолосую голову Дрикка, девочка раскачивалась взад-вперед, пребывая в полубессознательном состоянии. Все, чего хотела, умереть рядом с ним – здесь и сейчас.

Гелаэлла даже не услышала звука раскрывшейся двери. Чьи-то руки легко подхватили ее, прижали к себе. Сквозь ее запекшиеся губы протиснулся «хоботок» – по горлу хлынул живительный поток крови. Ее тело с каждой секундой восстанавливалось и обретало жизнь. Но это больше не радовало. Гелаэллу вообще больше ничего не радовало – она утратила эту способность. Больше не могла испытывать эмоций.

Когда на следующий день отец поставил перед ней какого-то маленького крунила, в ее сердце не проснулось чего-то и отдаленно похожего на жалость. Гелаэлла подошла к нему, наклонила дрожащую голову и позволила «хоботку» проткнуть податливо-мягкую кожу. Отец довольно сказал:

– Вот теперь ты, наконец, стала настоящим вардоком. Никогда не забывай о том, что ты – высшее существо. А значит, должна быть выше эмоций и чувств. Иначе станешь слабой.

– Я понимаю, отец, – в ее голосе не отразилось ничего.