Вычеркнутый из жизни. Северный свет

Спокойный, почти небрежный тон, каким это было сказано, навел Алису на мысль, что муж что-то утаивает, и она пришла в ярость. С некоторого времени она начала подозревать, что его родственное чувство к Коре переходит границы разумного и допустимого. С той самой минуты, когда эта Кора переступила их порог – воплощенная кротость и покорность, и взгляд такой молящий: полюбите, мол, меня, – он воспылал к ней нежностью, вечно принимал ее сторону, делал ей подарки – словом, баловал без конца. Но сейчас он зашел слишком далеко. Провести весь вечер в коттедже вдвоем с этой женщиной, пренебрегая женой, заставив ее сидеть дома в одиночестве, – да это же скандал! И Алиса решилась. Надо безотлагательно поговорить с ним – выяснить все раз и навсегда и положить этому конец. Но когда она подняла на него глаза, то увидела, что он как-то странно и даже робко смотрит на нее. И прежде чем она успела вымолвить хоть слово, он сказал:

– Алиса, дорогая… мне надо с тобой кое о чем поговорить… тут одно дело, которое никак не выходит у меня из головы. Уже поздно, но ты ведь потерпишь немножко и выслушаешь то, что я тебе сейчас скажу?

– Что случилось? – невольно вырвалось у нее, и она тотчас забыла про Кору.

– Ты знаешь, – он помедлил, – что когда я купил этот дом, то записал его на твое имя. Мне хотелось, чтобы у тебя была своя собственность. А теперь… боюсь, мне потребуется твоя помощь. Я откладывал это, сколько мог. Я готов был сделать что угодно, лишь бы не просить тебя… но ты понимаешь, каково мне сейчас. Мне нужны наличные деньги. Если ты подпишешь этот документ, я смогу получить приличную сумму по закладной.

Не сводя с нее глаз, он вынул из внутреннего кармана бумагу и разгладил на коленях. На мгновение Алиса потеряла дар речи. Потом такая волна возмущения поднялась в ней, что она едва совладала с собой. Ее затрясло.

– И тебе не стыдно! – воскликнула она. – Да как ты мог до этого додуматься…

Он сидел, подперев опущенную голову рукой.

– Да… пожалуй, стыдно. Мне это очень неприятно.

– Еще бы! Какого бы я ни была о тебе мнения, но вот уж никогда бы не поверила, что ты способен подарить вещь, а потом попросить ее обратно.

– Но, Алиса… – Он наклонился к ней и говорил спокойно и терпеливо, что лишь еще больше распаляло ее. – Ты же понимаешь, в каком я оказался положении.

– Еще бы не понимать! Вот уже сколько месяцев ты ведешь нас к гибели и разорению… отказался от великолепнейшего предложения, ведь мы могли бы навсегда выбраться из этой дыры и жить в свое удовольствие. Но нет, ты упрям и эгоистичен и поступил, конечно, как тебе вздумалось. Даже и сейчас ты упорствуешь: мало того, что ты, можно сказать, находишься при последнем издыхании и накануне банкротства. Тебе хочется лишить всех нас крова и выбросить на улицу.

– Да нет же, Алиса.

– Дом – это единственная ценность, которая у нас осталась. Но ты хочешь отобрать и его, чтобы спустить вместе со всем остальным.

Он глубоко, мучительно вздохнул:

– Тебе, конечно, тяжело, Алиса. Но прошу, постарайся понять меня. Разве человек может допустить, чтобы его запугали и заставили отказаться от того, что ему по праву принадлежит? Я не в силах с этим смириться. И никогда не смирюсь. Даже если потерплю поражение, хотя я все еще верю, что этого не произойдет. Я должен держаться до конца.

– Ну конечно, до конца! – Голос ее дрожал. – А что будет с Дороти и со мной?

Он посмотрел в сторону и ничего не ответил. Потом сказал совсем другим тоном, словно размышляя вслух:

– Даже если случится самое худшее, я всегда сумею обеспечить вас. – И, помолчав немного, добавил: – Я думал, что моя жена посмотрит на это иначе.

– Твоя жена! Да ты только тогда и вспоминаешь, что я твоя жена, когда тебе что-нибудь от меня нужно. Я весь вечер просидела здесь одна, пока ты любезничал с этим ничтожеством в Слидоне.

Он медленно распрямился, точно не вполне понимая, о чем она говорит, потом вдруг резко поднял голову:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Не притворяйся, будто не понимаешь. Я видела, как она строит тебе глазки, как пожимает тебе руку, когда ты ей что-нибудь даришь, да и вообще, как она вьется вокруг тебя, точно ты самый замечательный человек на свете.

На его лице появилось испуганное выражение, но он быстро сказал:

– Все это глупости, Алиса. И потом – почему бы ей не любить меня… так же как и мне – ее? Она ведь жена нашего сына.

– Значит, ты этого не отрицаешь?

– И не хочу отрицать. Кора мне очень нравится.

– Иными словами, ты любишь ее.

– Да, если тебе так больше нравится. В конце концов, она же член нашей семьи.

– Нечего сказать, оправдание! – Алиса с трудом дышала, но остановиться уже не могла. – Ребенок и тот бы все это заметил. Неужели ты не понимаешь, что обманываешь самого себя… что ты с каждым днем все больше и больше запутываешься?

Он с мольбой посмотрел на нее:

– Не будем ссориться, Алиса. У нас и без того хватает забот.

– По-твоему, значит, я ссорюсь, когда отстаиваю свое место в семье и пытаюсь спасти тебя от тебя самого. Я знаю, какими бывают мужчины в твоем возрасте…