Вычеркнутый из жизни. Северный свет

– Я могу лишь сказать, Алиса, что питаю самые радужные надежды… и полон глубочайшей благодарности. А сейчас, – он устало приложил руку ко лбу, – мне надо ехать в арсенал. В шесть часов у меня назначена там встреча с Ситоном. Но мне непременно хотелось заехать и сообщить тебе приятные новости.

– Если все действительно так хорошо, Генри, – и она вопросительно поглядела на него, – то, может быть, мы сумеем открыть и филармонический сезон в этом году?

– Конечно. Я, безусловно, опять займусь концертами. Лучшей рекламы и не придумаешь, а кроме того, мы и сами получим удовольствие.

– В таком случае… Я, значит, как всегда, смогу устроить прием?

Он весело рассмеялся и погладил ее по щеке:

– Конечно, дорогая, и даже непременно. Ты же знаешь, мне так приятно доставить тебе удовольствие. Тут даже поговаривают о том, чтобы устроить в мою честь обед. Это тебя тоже должно порадовать.

Когда он ушел, Алиса долго сидела молча, обдумывая случившееся. Затем, покачав головой, словно признавая, что есть вещи, недоступные ее пониманию, она медленно разорвала начатое письмо и, взяв другой листок бумаги, написала:

Дорогая Роза!

Случилось нечто совершенно необычайное…

Часть вторая

Глава 1

Леонард поставил на место кий и выглянул из окна бильярдной: шел дождь, улица, окаймленная мокрыми деревьями, была почти пуста. Маркер Джо остановился рядом с ним, вертя в пальцах кубик зеленого мела.

– До чего же сыро на дворе, – сказал он. – Могли бы сыграть еще по сотне, мистер Най.

Но Наю уже не хотелось играть – не было настроения, да и стол стоял так криво, что шары проложили дорожку и неизменно катились в одну и ту же угловую лузу. На улице, в сером свете дня, несколько рабочих, забившись под брезентовый навес, пили чай у огня, пылавшего в железной печурке. Казалось, они только и делали, что пили чай, который один из них кипятил в огромном чайнике. Они разворошили мостовую еще две недели назад, но вырытая ими яма по-прежнему продолжала зиять, а вокруг грудами лежали камни, на которых стояли фонари «летучая мышь».

Зрелище этого стоического равнодушия в другое время позабавило бы Ная, но сейчас лишь еще больше обозлило его. Вот в такую примерно яму попали и они со Смитом – с той только разницей, что чай из их чайника быстро и неотвратимо вытекал. «Ну и пусть все катится к черту!» – подумал Най. Взяв на вешалке макинтош и зонт, он вышел из гостиницы и направился в редакцию: ничего другого делать не оставалось. Последний месяц они выпускали «Хронику» уже по инерции: тираж ее упал до двадцати шести тысяч, тогда как «Северный свет» расходился в семидесяти тысячах экземпляров, почти достигнув своего обычного уровня. Наю было совершенно ясно, что им никогда уже не догнать Пейджа. Большинство их служащих вернулись в Лондон, а они со Смитом еще оставались здесь, пытаясь сохранить видимость нормальной работы в несбыточной надежде на то, что, быть может, кто-нибудь купит газету. Они уже пробовали продать ее тому же Рикаби, но он и слышать об этом не хотел. В дирекции кому-то пришла в голову блестящая мысль попытаться спасти хотя бы какие-нибудь крохи: только, по мнению Ная, никакой надежды на это не было, да и не могло быть. Смит продолжал изображать бурную деятельность, но она становилась все более бесцельной и лихорадочной – он выдохся и сам понимал это. При таких темпах падения тиража Сомервилл не долго будет с ними нянчиться, и Най со дня на день ожидал, что их обоих выгонят с треском.