Выдержал, или Попривык и вынес

Я оставилъ Большое-Соленое-Озеро-Сити съ не совсмъ яснымъ понятіемъ о тамошнемъ положеніи длъ, да, впрочемъ, было ли тамъ и какое-нибудь положеніе длъ вообще. Но потомъ я успокоился, вспомнивъ, что мы тамъ узнали дв или три истины, и такимъ образомъ два дня не пропали даромъ. Напримръ, мы узнали и убдились, что положительно находились въ земл піонеровъ. Дороговизна самыхъ пустяшныхъ вещей зависла отъ высокаго тарифа и отъ дальности перевозки. Въ то время на восток денежной единицей была пенни, на запад отъ Цинцинати единицей была серебряная монета въ 5 центовъ и ничего нельзя было купить дешевле 5 центовъ, въ Оверлэндъ-Сити было 10 центовъ; тутъ же въ Соленомъ-Озер единицей была 25-центовая монета и ничего нельзя было пріобрсть дешевле этой суммы. Мы привыкли къ употребленію 1/20 доллара, стоимостью въ 5 центовъ, а въ Соленомъ-Озер, если нужно было купить сигару, надо было дать 25 центовъ; нужна ли трубка, свчка, персикъ, газета, нужно ли выбриться или джентиль-виски, чтобы потереть мозоли или укрпить желудокъ, или предупредить зубную боль — всему отдльно цна 25 центовъ. Когда мы по временамъ подсчитывали наши деньги, то можно было думать, что ведемъ расточительную жизнь, но когда мы просматривали счеты, то оказывалось, что ничего подобнаго не было. Но люди легко свыкаются съ большими денежными единицами и съ высокими цнами и даже любятъ и гордятся этимъ; переходъ на малую единицу и на низкія цны гораздо трудне и не скоро къ нему привыкаешь. Больше половины людей, привыкнувъ въ теченіе мсяца къ 25 центамъ, готовы краснть всякій разъ, когда вспомнятъ о своей презрнной 5-центовой монет. Какъ сильно краснлъ я, въ пышной и блестящей Невад каждый разъ, когда вспоминалъ о финансовомъ урок, данномъ мн въ Соленомъ-Озер. Это было такимъ образомъ (любимая фраза великихъ авторовъ и очень красивая, но я никогда не слыхалъ, чтобы ее кто-нибудь употреблялъ въ разговор). Молодой малый изъ метисовъ, съ лицомъ желтымъ, какъ лимонъ, спросилъ меня, не желаю ли я почистить сапоги, это было въ гостинниц Соленаго-Озера, на другой день нашего прізда. Я сказалъ «да», и онъ мн ихъ почистилъ, я подалъ ему серебряную монету въ 5 цент. съ благосклоннымъ видомъ человка, который благодтельствуетъ бднымъ и страждущимъ. Желто-образный малый взялъ ее, какъ мн показалось, со сдержаннымъ волненіемъ, положилъ ее на свою широкую ладонь и сталъ ее осматривать, какъ философъ осматриваетъ ухо мошки черезъ микроскопъ. Нсколько человкъ горцевъ, конюховъ, почтовыхъ кучеровъ и т. п. подошли и тоже стали смотрть на монету съ тмъ равнодушіемъ къ приличію, которымъ отличаются эти дерзкіе піонеры. Тогда желтый малый подалъ мн монету обратно, сказавъ, что я лучше бы держалъ свои деньги въ бумажник, чмъ въ моей душ, тогда он не были бы такими маленькими и ничтожными. Вс кругомъ разразились громкимъ, непристойнымъ смхомъ! Я тутъ же уничтожилъ эту гадину добродушной улыбкой на его злое замчаніе, которое походило на скальпированіе.

Да, мы пріучились въ Соленомъ-Озер платить за все громадныя деньги, оставаясь на видъ равнодушными; до насъ и такъ доходили слухи, что вс эти кучера, кондуктора, конюха и жители Соленаго-Озера, считая себя высшими созданіями, презирали «эмигрантовъ». Мы не позволяли въ нашемъ присутствіи никакихъ лишнихъ разговоровъ; мы желали лучше пройти за піонеровъ, за мормоновъ, за почтовыхъ кучеровъ, за погонщиковъ, за убійцъ на Горныхъ Лугахъ, за все, что хотите и что въ степяхъ и въ штат Утах уважалось и чмъ восхищались, но намъ совстно было быть «эмигрантами» и мы стыдились нашего благо блья и жалли, что не можемъ браниться и ругаться въ присутствіи дамъ.

И много разъ потомъ въ Невад бывали случаи, когда намъ приходилось понимать унизительное положеніе «эмигранта», существа низкаго и жалкаго. Можетъ быть, читатель и былъ въ Утах, въ Невад или въ Калифорніи и, можетъ быть, даже и недавно, и когда онъ съ грустью и съ снисхожденіемъ смотрлъ на вс эти страны, сравнивая ихъ въ своемъ ум съ тмъ, что для него дйствительно составляетъ настоящій «міръ», то скоро приходилъ въ убжденію, что тутъ онъ жалкій и ничтожный и что каждый старается дать ему это почувствовать. Бдняга, они смются надъ его шляпой, надъ покроемъ его сюртука, сшитаго въ Нью-Іорк, надъ его выговоромъ, надъ его забавнымъ невжествомъ о рудахъ, о шахтахъ, о тоннеляхъ и другихъ вещахъ, которыхъ онъ прежде не видлъ и о которыхъ мало читалъ. И все время, пока онъ думаетъ о грустной судьб находиться въ изгнаніи въ этой далекой стран и одинокой пустынной мстности, жители тамошніе смотрятъ на него свысока, съ презрительнымъ сожалніемъ, потому что онъ «эмигрантъ», а не то превосходное и благословенное существо, «Сорокъ Девятый».

Снова началась привычная жизнь въ дилижанс, и въ ночи намъ почти казалось, что мы никогда не выходили изъ нашего уютнаго помщенія между почтовыми сумками. Впрочемъ, мы сдлали одно измненіе: мы накупили себ провизіи, хлба, ветчины, вареныхъ крупныхъ яицъ въ двойномъ количеств, чтобы не голодать въ продолженіе оставшихся намъ еще шестисотъ миль пути.