Выдумки

Вот проехали ту остановку, на которой сел. Тут еще кое-что вспомнилось. Ведь до этого я не замечал свою глупость. Помню, пришли с ней в кино, уже не помню, на какой фильм. Минут пять она молчала, не реагировала ни на что, оглядывалась только. Я как раз рассказывал про то, как снимался фильм, до этого обзор смотрел. И она ни с того ни с сего давай смеяться и говорить мне, что я такой смешной. Потом вдруг обняла меня и поцеловала в щеку. А как сели в зал, так она стала недотрогой, как бы я ни пытался к ней подлезть.

После конца фильма я ждал ее на улице. Вдруг парень вылетает в капюшоне и, толкнув меня, убегает за угол, за ним выбежала она. Мы сразу встретились с ней взглядом, она извиняюще улыбнулась. Опустив голову, подошла ко мне, по ней видно было, что душа у нее разбита.

Мы тихо шли. Она смотрела под ноги. Я ее ни о чем не спрашивал, потому что не мог, во мне кипела ненависть к ней и к нему. Я чувствовал себя обманутым, использованным. С другой стороны, мне казалось, что ей нужно дать время.

Но почему?

Тогда, когда за ней закрылась железная дверь, я понял, что нужно сделать, чтобы она навсегда стала моей.

Это было вчера. Сейчас я ехал к ней. И теперь стоял вопрос, как долго я буду кататься на этом трамвае и смогу осуществить свои планы.

На той самой остановке опять они. Девушка в сарафане и ее парень. Она объясняла ему, размахивая руками, и я услышал одну ее мерзкую фразочку: «Ну и вали, раз тебя что-то не устраивает, мне все равно…», дальше все заглушила черная «Приора», из машины так басило, что трамвай качался.

Я встал, следом и парень. Он влепил ей пощечину. Она толкнула его и побежала к парку, который находился сзади остановки. Парень побежал за ней, а я двинулся в конец вагона.

Она забежала в парк и побежала по газону. Сбоку ехал велосипедист. Он ее уже догонял, когда велосипедист наехал на парня. Они оба упали. Тут эта гусеница заехала за дом, и я больше ничего не видел.

Я огляделся, все пассажиры смотрели прямо. Мгновение, и правая нога загудела, что я крикнул как девчонка, джинсы в области колена пропитались кровью.

На меня напало дикое желание догнать их. Я вышел на следующей остановке и побежал за ними. Бежать было трудно и больно.

Когда я пробегал мимо велосипедиста, он поглядел на меня суровым взглядом и еще что-то сказал, махая рукой. Но я не обратил внимания на него и побежал дальше.

Кто-то в белом забежал в чащу леса, это она. Но за ней никто не бежал. Парень куда-то скрылся.

Я медленно шел среди деревьев, прислушиваясь к каждому шороху. «Помогите!» – раздался тихий голос девушки, это голос человека, попавшего в беду. Я пошел на зов и вышел на маленькую полянку, на которой поперек лежало засохшее дерево. Она сидела возле коряги, держась за колено. Облизнув сухие губы, осторожным шагом стал заходить со спины. Когда осталось метров пять до нее, под ногой хрустнула засохшая веточка, она обернулась. Мы долго смотрели друг на друга. Ее влажные глаза округлились, тело задрожало, она умоляюще подняла руки кверху и мотала головой.

Было тихо, только где-то гудели проезжающие машины.

Чем ближе к ней подходил, тем она отдалялась от меня и умоляла, чтобы я не прикасался к ней. Присев рядом, погладил по измятым волосам, глянул на рану и увидел, что в колене торчит маленький сук. Она тряслась, пыталась что-то выговорить, но я обнял ее, прижал так сильно, как мог. Потом сдавил ей горло и начал душить ее. Она брыкалась, била меня по лицу, вонзала свой маникюрный палец мне в глаз, а я все сильнее и сильнее сдавливал хватку.

Когда ее сердце перестало биться, я разжал руки. Голова ее упала на дерево, и шея прогнулась так, что подбородок коснулся груди. Глаза ее залились серым веществом, а губы не выговорили последние слова.

Я взял ее на руки, перетащил на ровную поверхность и положил на спину. Поправил волосы, сарафан подтянул до колен. Поцеловал в белый лоб и лег рядом.

«Теперь мы навсегда вместе, моя Аня».

Борщ

В кафе «Серый пингвин», что находиться по улице Кирова, сидел Илья. Ему недавно пришло смс от Катеньки, его любовницы, что она не разделит с ним вечер. Так что он решил допиться до чертиков. Рюмки то и дело летали от стола к его тонким губам. Кажется, водка не доходила до желудка, в горле образовалась дыра и через нее беленькая просачивалась и заливала истерзанную от самолюбия душу. От боли хотелось завыть, вцепиться зубами в гостей кафе, что сидели в кучной компании и посмеивались.