Выдумщик

Но теперь уже и со «сдержанной женственностью» можно вляпаться: обвинят в неполиткорректности те, у кого вовсе женственности нет, и их, значит, унижают. Столь суровой эпохи не выпадало, кажется, ни одной из кинозвезд. Но Йоханссон побеждает именно потому, что отважно вписалась в эту эпоху. Прямо скажем, непростую. При спуске в нью-йоркское метро мне дали потрогать пупырышки на стене: гордо сказав, что слепые не хуже других и имеют право получить информацию, как и прочие, с помощью азбуки Брайля. О пандусах для инвалидов я уже не говорю. И это замечательно. И у нас они теперь есть. Чуть сузили спуск в метро для остальных и сделали пандус. И Скарлетт чувствует всей душой, что сейчас главное. В одном из ранних своих фильмов она сыграла девочку, упавшую с лошади и лишившуюся ноги, со всеми вытекающими последствиями. И – успех в обществе. Путь этот суров, но Йоханссон идет по нему, опережая других, быть может, более ярких. Но за яркость сейчас, сами знаете, по головке не погладят. Нельзя хвастаться телом, особенно если оно у тебя лучше других? Правильно. И вот уже героиня Йоханссон – кибермодель с искусственным телом, так себе. Эх, какое оно было раньше у нее! Но больше ни слова об этом! Все искусственное. Как говорится – завидовать нечему. Но в век толерантности всего можно ожидать. На всякий случай, мозг у героини все-таки свой. Вдруг мода на собственные мозги вернется? Но в этом фильме всячески акцентируется: мозг хоть и свой – но абсолютно пустой! Не придерешься. Хотя?! Внимательно оглядитесь по сторонам. Тревожно как-то в эту эпоху. С сексуальной жизнью распрощалась она, верней, героиня ее, в фильме «Страсти Дон Жуана». И все. Шабаш! А то еще нажалуются обездоленные, а это сейчас «полный атас»! Уж лучше избавиться побыстрей от всего, что у тебя есть, так спокойнее. Как, кстати, многие сейчас и делают, и не только в кино. И в литературе тоже. И в жизни. И куда мы катимся? Но куда б ни катились, Йоханссон уже там! Правда, в фильме «Железный человек – 3» мелькает рядом с ней какой-то симпатичный пацанчик, и даже (гнетут подозрения) натурал! А других, с более сложными судьбами, значит – за кадр? Но не переживайте заранее, все политкорректно. Получив ранение, пацанчик спокойно развинчивает себя, оказавшись роботом. Все путем, роботов не обделили! И он демонстрирует в своем животе всякие там шпунтики и винтики. Неприятно, конечно. Но все же безопасней, чем натуралов показывать, будто бы они лучше всех! А роботы вдруг объявят, что их затирают, а они что – не люди? Так вот им ответ – не затирают, а берут на опасные задания и даже ранят! «Неправильного» рядом с Йоханссон не может быть. У Йоханссон все схвачено, муха не пролетит.

Став суперагентшей Наташей Романофф в серийном блокбастере «Железный человек», она бегает уже в плотном комбинезоне, и ничего прежнего, ныне запрещенного, в ней почти не видать. Правда, поначалу у нее были кудряшки, но в последующих сериях их забрали под шапочку. Ведь мочит она теперь уже не агентов Кремля (не тот размах!), а гигантов-пришельцев, а те могут обидеться, что у них нет таких кудрей, и написать жалобу. А это в наше время – не приведи господь, корректней вообще лишиться волос.

Сказать, что это злые дяди заставляют суперзвезду играть такие роли, – это значит не знать характера нашей звезды. Она сама знает, где станет суперзвездой, и всегда на полшага впереди всех. Еще не было четких планов создания высокохудожественного фильма про трансгендеров (может, у продюсеров временно отказала интуиция?), а Скарлетт Йоханссон уже примеряла на себя роль знаменитого трансгендера, бывшей женщины, сделавшейся мужчиной, причем без всякой операции, а лишь усилием воли. Затем она-он-оно стал (в реальности) главой мафии, подмявшей по себя все массажные салоны. Герой нашего времени… Пока что, правда, – у них. И тут без Йоханссон – никак. Она четко понимает, кому пойдут теперь Оскары. И снова – переделывает себя. Уже начала толстеть, делаться одутловатой, как ее герой. Но сказать тут – Бог спас! – вряд ли будет правильно. Сами трансгендеры отвергли ее! Мол, что за беспредел: нам не дают играть нормальных людей, но уж самих себя-то мы сами должны играть, а не «пришлые»! И ей пришлось отказаться, и даже извиниться: «Простите, погорячилась!» И попытаться принять прежний облик. Удастся ли ей отыграть назад, к прежнему очарованию? В жизни-то безусловно. А вот – в кино? Это в сказке чудовище, заколдованное злодеями, снова становится красавцем. А вот в Голливуде как? Красавицы сейчас где-то далеко в конце очереди, после всех угнетенных меньшинств. Но Йоханссон – всегда впереди. И если начнут защищать права устриц – она сыграет устрицу лучше всех.

– Жестко! – проговорил Юра.

Я застонал. Идиот! Говорил же себе – остановись!

– Но, – Юра поднял руку. – Так ей и надо!

– Кому – ей?

– …Обеим!

Можно было лишь догадываться, о ком он. Я тут лично троих насчитал.

– Мне кажется, скоро ты освободишься, с моей помощью, ото всех, и мы загуляем.

– Очень может быть, – сдержанно произнес он.