Выезд на происшествие

– Раззявы! – Велин задумался. Танков меж тем подошел к углу сельсовета и оттуда выглянул. Прямо перед ним открылась небольшая, где-то сорок на сорок, площадка, вытоптанная и выезженная до последнего чахлого стебелечка, – центральная площадь. На противоположном, крутом ее конце над сельсоветом завис небольшой деревянный дом в три окна. Ни справа, ни слева от него строений или густых посадок не было.

– Специально вы бандита в такую крепость поселили? Чтоб ему отбиваться легче было? – досадливо съязвил выглянувший из-за его плеча Велин. – Хоть сзади огородами можно подойти?

– Нет там ни огородов, ни пристроек. Дом для рабочих из города держали, а потом этих вот пустили. На свою голову, – Захаров удрученно насупился. – Кто ж мог такое знать?

– Мило, – оценил ситуацию Велин. – Маленькая загадочка из детской игры: как казакам поймать разбойника, если последнему помогает власть на местах?

– А вы что ж, так втроем и прибыли? – поинтересовался не отстававший Кременчук. – Дело-то, кажись, серьезное. Как тут втроем-то?

– Кажись! Серьезное! – передразнил раздраженно Велин. – Привыкли, понимаешь, вороньего шума пугаться. Одна пьянь всю деревню в страхе держит.

– Пьянь-то пьянь. Это не он один, – не стал спорить Кременчук. – Да ведь пальнуть может. Эдак картечью из двух стволов – и пополам.

– Выкурим. Значит, так. – Велин повернулся к Танкову и подошедшему Игнатьеву. Танков невольно подтянулся. – Наша задача, служивые, – обложить дом. Чтоб не вышел. Ну, и попробуем склонить к сдаче. Мужики с ружьями есть?

– Найдутся, – поспешно заверил Захаров.

– А чего ж, браконьеров-то полно, – подтвердил Кременчук.

– Сам, небось, промышляешь?

– А то.

Он хотел добавить что-то развеселое, но Велин повелительно махнул рукой и продолжил:

– Значит, обкладываем дом. Потом попробую с ним поговорить. Рупор найдется?

– Пробовали уж. – Захаров кивнул на прислоненный к бревнам большой, свернутый трубкой металлический лист.

– Не так пробовали, – отрезал Велин. – Ну, и после этого будем ждать прибытия группы захвата.

– А вы-то кто ж? – Кременчук, не любивший ироничного с собой обращения, задал вопрос со всей немалой насмешливостью, на какую оказался способен.

– А мы, – Велин оглядел толпящихся жителей, – передовая бригада группы захвата. Обеспечиваем подготовку объекта к дезъюкции.

От диковинного этого слова, смысл которого Танков, как ни напрягался, осилить не смог, народ почувствовал к Велину безграничное доверие.

– Уж побыстрей бы, ребята, – попросил кто-то. – Детишки в доме. Мать уж отливали.

– Быстро что? Правильно: кошки родятся. – Велин браво подмигнул какой-то смазливой девице, отчего та покраснела. – Игнатьев!

– Чего орешь? – Игнатьев стоял рядом с Велиным и без малейшего к нему почтения ковырял в зубах. От панибратского обращения на людях Велин поморщился и строго спросил:

– С отделом по рации связывался?

– А то сам не знаешь – не берет. Сколько раз просил: замените, замените. Как километров за пятнадцать отъедешь, так и недостает.

Велин неодобрительно покачал головой.

– Стало быть, так, Виктор Мефодьич. – Он ткнул директору совхоза в грудь длинным и холеным, словно револьверное дуло, пальцем. – Беги в правление, звони в отдел. Объясни от моего имени ситуацию. Пусть ускорят прибытие группы.

Замаявшийся от бессилия и теперь обрадовавшийся возможности подчиниться другому, более ответственному и знающему, увесистый Виктор Мефодьич, перепрыгивая через лужицы, припустил к задней двери правления.

– Ставлю задачу. Танков, обойдешь дворами, заляжешь с той стороны дома. Теперь ты, зубоскал. Кременчук, да? Поглядим, на что ты годен. Твоя задача…

ВЫСТРЕЛ, короткий, с мерно угасающим эхом, прервал диспозицию.

– Подходи, лярвы! Чего затихли?! – Голос был надсадный, неуправляемый. – Выводи курву на площадь! Галка! Подлая! Выходи под винтарь, а то щас щучат твоих…

– Папочка, не надо! – долетел из глубины дома отчаянный мальчишеский голос. – Не надо, родименький!

Заревел и голосок потоньше.

– Убьет! Убьет, зверь! – так же истошно навстречу голосам детей закричала Будакова. – Убьет! Люди! Люди! Погань! Она упала на землю и, катаясь по ней, выкрикивала, выплескивала, вжимаясь ртом в траву, изощренные угрозы и ругательства.

Новый выстрел отщепил кусок бревна на венце дома.

– Милиция, сделайте что-нибудь. Убьет ведь детишков-то! – не выдержала одна из женщин. Напряглись в готовности заголосить и другие.

– Чего они сделают? – обозлился подбежавший на выстрелы Захаров. – Чего они втроем-то? Утихните! Не до вас тут.

Он обтер лоб, сказал тихо: – Не дозвонился, занято там. – Взял за рукав Велина, сказал, поглаживая – Товарищ родненький, надо чего-то решать. Нельзя ж так. Детишки ведь.

– Вот-вот наши прибудут. – Велин посмотрел на часы. – Вот-вот должны. Игнатьев! Связался ты наконец?

– Так говорил же…

– Связывайся, мать твою! Связывайся без конца!

Танкова что-то толкнуло. Он аккуратно обогнул председателя сельского Совета, дошел до угла дома и, не остановившись, вышел на площадь.

– Господи! – взвизгнул кто-то.

Велин и Захаров, равно ошеломленные, одновременно подняли руки, призывая к тишине.