Выход

Их провели внутрь через широко открытые вестибюли сканирования и дворы, через камеры, где можно было содержать как арестантов, так и посетителей. Все двери были настежь открыты или сняты с петель и выставлены рядом. На них сушилась одежда и лежали другие вещи, которые арестанты делили между собой, или же подарки, принесенные посетителями. Тюремный корпус состоял из огромных помещений с высоким потолком и решетками вместо стен. В каждой камере стояло три высоких кровати, увешанные плакатами, одеялами, гарантировавшими хоть какую-то приватность (может, они были здесь до «широко открытых дверей», но Тэм почему-то казалось, что тюрьмы функционируют иначе). Освещение было приглушенным, повсюду раздавался шепот, храп и дыхание сотен (а может, тысяч) женщин, так что все это место напоминало огромный бормочущий туннель.

– Сюда, – прошептала их проводница.

Они прошли по одному вдоль узкого коридора между койками, углубляясь все дальше в этот лабиринт. На минуту Тэм ощутила нечто, свойственное дефолтному миру: она переживала, что эти женщины были преступниками, и некоторые из них без тени сомнения пошли на непростительное насилие, прежде чем оказаться здесь. Однако жестокие люди встречались повсюду, но большинство из них не сделало ничего особо жестокого, так как даже психопатам необходимо общаться с другими людьми и жить своей жизнью. Эти люди были исключительно дружелюбны к ним еще с карнавального лагеря. Одной из этих людей была Лимпопо. Это мысль заткнула рот той параноидальной Тэм, которая не могла отказаться от штампов дефолтного мира.

Лимпопо спала в своей койке. В тусклом свете лицо виднелось неопределенным серым силуэтом, но даже так Тэм видела, что оно стало морщинистым и старым. Все они собрались вокруг койки, как гномы вокруг спящей Белоснежки, и Тэм освещала фонариком их лица.

– Это странно, – прошептал Итакдалее с груди Сета. Лимпопо пошевелилась. Она почесала щеку – столько морщин!

Тэм ощупала рукой собственое лицо. Лимпопо дважды моргнула, открыла глаза и осмотрелась. Они, наверное, казались ей безликими силуэтами, но кто еще мог подойти к ее кровати?

– Ди, – прошептала их проводница, – я привела тебе друзей, – ее голос был полон слез.

– Спасибо! – прошептала в ответ Лимпопо. – Спасибо, Тестшот. Спасибо большое. – Она приподнялась на локтях.

– Как же здорово снова тебя видеть.

Тэм подумала, что это сказала Лимпопо, но это снова был Итакдалее. Модуляции его голоса под воздействием машинных чувств звучали довольно странно.

Лимпопо слабо улыбнулась, губы ее задрожали. Слезы потекли по лицу. Все переминались с ноги на ногу, смущенные. Ласка передала Стэна Сету и обняла Лимпопо и долго-долго стояла, не размыкая рук.

– Я тоже тебя люблю, Лимпопо, – прошептала она.

– Мы все тебя любим, – Гретил передала Джейкоба Тэм и приняла в объятия Лимпопо вместе с Лаской, наполовину присев на кровать для удобства.

Тэм посмотрела на спящее лицо Джейкоба, и увидела, что он проснулся и держится за нее мертвой хваткой, как обезьянка за дерево: сильные руки, грязные волосы и сладко-кислое дыхание нечищеных зубов.

– Мама? – пробурчал он.

– Вон она, – Тэм повернулась, чтобы тот увидел, как обе его матери обнимают странную старушку в странной темной комнате. Как ни странно, это успокоило его. – Ты можешь встать на ноги?

Тот немного подумал и кивнул головой. Она спустила его на пол и присоединилась к объятиям, прижав ногу Лимпопо в попытке устроиться поудобнее. Через минуту к ним присоединился Сет.

Они обнимались и плакали в темноте. Джейкоб сказал шокирующе громко:

– Мама, я хочу писать!

Они рассмеялись, разорвали объятия, зашикали на мальчика и начали шепотом извиняться перед другими женщинами, проснувшимися от шума. Лимпопо повела их обратно через тюремный корпус в тюремный двор, освещенный прожекторами и заполненный небольшими беседующими группами людей, сидевших на одеялах и стульях, вынесенных изнутри. Они взяли складные стулья и одеяла из своих пожитков, а также бутылку вкуснейшего виски, сделанного производственной системой на «Жиле». Этот ритуал был таким обычным и в то же время таким странным, что Тэм чувствовала внутреннее сопротивление, пока они снова не уселись в свой уютный круг. Мальчики не слезали с рук Ласки и Гретил, переводя взгляд своих больших глаз с одного взрослого на другого. Они хотели спать, плакать и веселиться одновременно. Тэм понимала, что они чувствуют.