Выход

Она протянула руки, чтобы взять Стэна у Гретил. Та прижала его к себе и поцеловала, затем начала быстро моргать, чтобы не расплакаться. Так же обняла и поцеловала Джейкоба. Она попыталась запомнить запах мальчиков, убеждая себя, что никогда не забудет запаха, лиц и голосов своих любимых сыновей. Затем она обняла свою жену и держала Ласку в крепких объятиях, которые начались годы назад при их первом тайном прикосновении, а потом продолжались все эти годы любви и дружбы, трудностей и расставаний, воссоединений, ссор и примирений. Потребовались все ее силы и даже те потаенные ресурсы, о существовании которых она даже не подозревала, чтобы не заплакать, особенно, когда она почувствовала слезы Ласки на своих щеках, такие же соленые и знакомые, как ее собственные.

Надя издала нетерпеливый звук.

– Отлет через семь минут. Нам нужно бежать.

Они побежали, Стэн покачивался на ее бедре. Ласка схватила под мышку второго ребенка и помчалась вслед за ней. Сет и Тэм беспомощно переглянулись и бросились следом.

Затем побежали Гретил и Лимпопо.

– Может, посмотреть, не нужно ли забрать что-то еще из жилища?

Гретил развернулась, как будто в заторможенном сне, бросилась обратно в юрту и начала собирать поклажу, разбрасывая в спешке вещи. Там было три одеяла: два маленьких и одно большое. Два маленьких пахли мальчиками, большое – Лаской. Она сложила их и взяла в руки. Плюшевая мышка Джейкоба выпала из одеяла. Они подняла ее за изношенную, изгрызенную лапу. Мышка смотрела на нее своими глазами-бусинками, когда она засовывала ее обратно в одеяла.

– Можно уложить это вместе с моими вещами, – сказала Лимпопо.

Они пошли быстрым шагом к тюрьме. Лимпопо отвлекалась и спотыкалась при ходьбе, одновременно разговаривая через свой интерфейс и набирая текст. Иногда она просила Итакдалее отправить сообщение. Когда они добрались до раскинувшегося у ворот тюрьмы лагеря, все были охвачены паникой. Люди бежали то в тюрьму, то из тюрьмы, увешанные тяжелыми тюками. Плакали дети, однако помимо этого было не так уж и шумно. Сдавленные, тихие голоса, многие из которых звучали с теми странными тонами, которые предназначались для интерфейсных микрофонов, а не для человеческих ушей.

– Все, надо уходить внутрь, – сказала Лимпопо.

Гретил услышала рокот вертолета, доносившийся издалека, как будто легким ветерком, а потом начал отдаляться и стихать. Она остановилась и закрыла лицо руками. На этот раз сдержать рыданий не получилось. Лимпопо взяла ее под руку, прошептала, что все будет хорошо и ее семья в безопасности. А сейчас нужно было идти.

Гретил позволила повести себя. Ее сознание раскололось на части: одна часть была преисполнена горя и угрызений совести. Другая часть, та, которая приняла решение остаться, пыталась быстро просчитать стратегию и тактику дальнейших действий. Надя сказала, что те силы, которые появятся здесь с минуты на минуту, не будут делать из них мучеников. Они придут, чтобы показать, что противодействуют преступности, а не начинают войну. Не сражаться за существование общества, которому скоро придет конец.

У ушельцев было то, чего не было у дефолтного мира: за исключением небольшого количества детей, каждый ушелец когда-то был жителем дефолтного мира. Практически никто в дефолтном мире и никто из тех, к чьему мнению прислушивались дефолтные люди, никогда никуда не уходил. Гретил поняла, что довольно просто представлять ту или иную ситуацию с точки зрения дефолтного человека.

Они будут извращенно аплодировать штурму, подавлению заключенных и их сторонников, преступников, от которых когда-то было избавлено общество, которые слегка побуянили, но теперь снова приведены к покорности и уложены, как дрова в поленницу.

Если они попытаются ответить, то начнется бойня, но они не станут мучениками. Они будут ИГИЛ[117], монстрами, повернутыми на идеологии, которых нужно убрать во что бы то ни стало несмотря на любые потери.

Пока Гретил все еще рыдала, каждая ее половина оценивала другую с извращенным восхищением, пытаясь понять, кто из них является настоящей Гретил.

* * *

Тюрьма для несовершеннолетних привлекла к себе ярых сетевых фриков. Они отправили гонцов в женскую тюрьму, спрашивая, нет ли у кого опыта работы в сетях, чтобы отрегулировать алгоритмы маршрутизации, которые изменят балансировку сетевой инфраструктуры, так как некоторые ее части уже были выведены из строя. Гретил и Лимпопо посмотрели друг на друга.

– Мое место здесь… – начала Лимпопо.

Одна из ее друзей, женщина, которая показала им, где находится кровать Лимпопо, имя которой Гретил позабыла среди всего этого внутреннего напряжения, пренебрежительно фыркнула.

– Не будь идиоткой. Ты не наша бабушка, а просто еще одна заключенная. За нами тут не нужно присматривать. Делай то, что нужно. Мы в курсе, что ты знаешь толк во всяких операциях и программировании. Если наши каналы связи не закроют, то мы добьемся гораздо большего, чем если твое тщедушное тельце будет зажато между нами и наемными бандитами.

Лимпопо гневно ударила воздух, быстро обняла ее, чмокнула в щеку, и они отправились в путь.