Выхода нет

У. Г.: Ты теперь уже никак не можешь вернуться назад, потому что мысль всегда вмешивается в секс. Он стал движением удовольствия. Я ничего не имею против этого. Я даже говорю людям, что если для них было бы возможным заняться сексом со своей матерью без каких-либо проблем, психологических или духовных, это положило бы конец их сексу. Понимаешь, всё построено на твоих идеях. Я не пропагандирую инцест как образ жизни. Для этого [тела] вообще не существует такой вещи, как инцест. Проблема вины, психологическая проблема или религиозная проблема говорит о том, что всё должно быть так, а не иначе. Если для человека стало возможным заняться сексом с его сестрой, дочерью или матерью, без раздумий, без угрызений совести, тогда с этим [сексом] покончено раз и навсегда. Он занимает своё должное место. Я не предлагаю это в качестве терапии. Пожалуйста, не поймите меня неправильно.

В.: Нет, нет…

У. Г.: Я хочу сказать, что просто невозможно иметь секс с женой или с кем-то ещё без этой надстройки.

В.: То есть секс нуждается в ней…

У. Г.: Секс нуждается в ней. Соответственно, тебе остаётся естественное функционирование половых желез. Если они не используются, семя выйдет с мочой. Все эти заявления духовных учителей, что оно будет двигаться от муладхары к сахасраре, — ерунда. Не верьте всему этому бреду. Если семя не используется, оно выходит с мочой, будь ты святой, богочеловек или грешник. Независимо от того, бывают у тебя поллюции или нет, оно всё равно выходит.

В.: Тело продолжает функционировать?

У. Г.: Да. Тут [в У. Г.], по-видимому, происходит какое-то аномальное функционирование. То, что вы называете эстрогеном в подобных случаях… Я не знаю всех этих терминов…

В.: Ну женские гормоны.

У. Г.: Женские гормоны. Видишь ли, говорят, что первые несколько дней или недель пол зародыша не определён, но в какой-то момент это решается…

В.: Ты становишься человеком мужского пола.

У. Г.: Мужского пола. Здесь [в У. Г.] тело вернулось к той стадии, где оно ни мужское, ни женское. Но это не двуполость, о которой столько говорят.

В.: Это скорее что-то психологическое…

У. Г.: Скорее психологическое. Итак, нам нужно пересмотреть все наши идеи по поводу секса. Мы придаём сексу огромное значение, и потому отказ от него становится таким наваждением для людей. В Индии даже отошли от этого отказа и создали то, что называется тантрическим сексом. Это должно быть высшим наслаждением, которое только мог испытать человек. Секс посредством тантры считается наивысшим. По этой причине в Бразилии и, вероятно, в каких-то ещё странах создали это совокупление мужского и женского органов. У нас в Индии есть весь этот вздор — храмы… и потом храм быка, символ возмужалости. Всему этому поклонялись и восторгались этим. Это другая крайность [отказа от секса]: потворство сексу стало духовным поиском. Они говорили о достижении духовных целей, просветления, или что там ещё у вас есть, и называли это тантрическим сексом. Будь то обычный секс, или тантрический секс, или секс с проституткой, всё это одно и то же.

В.: Но я могу понять, почему людей интересует секс как средство достижения так называемой духовности. Потому что в момент глубокой сексуальной вовлечённости, или оргазма, у людей возникает чувство, что они уже не здесь…

У. Г.: Это чувство весьма и весьма преходяще.

В.: Оно длится лишь долю секунды.

У. Г.: Даже не долю секунды. Даже там разделения не может не быть. Даже в глубоком горе у тебя появляется ощущение, что тебя там нет. Что происходит, если тело испытывает невыносимую боль? Ты теряешь сознание. И тогда у тела появляется возможность заняться этой болью. Если оно не справляется, ты умираешь.

В.: Вы имеете в виду, что в момент оргазма, который длится лишь долю секунды, личность присутствует там?

У. Г.: Факт в том, что личность в большой степени присутствует там даже в момент пикового сексуального переживания. Это переживание уже зафиксировано твоей памятью. Иначе ты никак не можешь испытать его как пиковый момент. Если бы этот пиковый момент оставался просто пиковым моментом, это был бы конец секса; это был бы конец всего.

В.: Ты помнишь, что был пиковый момент, но не можешь вспомнить, какое именно это было чувство?