Выходим на рассвете

— Я сам хотел вам рассказать! Я слышал разговор офицеров наших и русских о том, что скоро с вами здесь будет покончено. Сегодня приезжали какой-то очень сердитый русский полковник и наш чешский майор. Не знаю, кто из них старше. Я дежурил посыльным при штабе и слышал, как они разговаривали с нашим командиром, капитаном Швеглой. Полковник говорил, что здесь не Западный фронт, чтобы сидеть в окопах, а надо действовать решительно. Он требовал немедленного наступления. Но майор сказал, что чехословаки подчиняются только своему командованию и что он не намерен жертвовать жизнями своих солдат только для того, чтобы разбить большевиков на день или на два раньше. Русский полковник стал настаивать на своем. Он предложил майору направить солдат в обход по лесу, чтобы зайти вам в тыл и отрезать вас от станции. Полковник сказал, что у него есть надежный проводник из местных жителей, который покажет дорогу через болото. А майор упрекал полковника, почему нет обещанного русского пополнения, говорил, что против большевиков прежде всего должны воевать сами русские, что чехи уже сделали свое дело. Он сказал, что, когда будут русские солдаты, тогда полковник пусть и посылает их куда хочет. И еще сказал — лучше и вернее ударить в лоб, чем заниматься сомнительными маневрами по болотам, где много больших мух, которые так больно кусаются, этих мух русские почему-то называют слепыми.

— И какое же офицеры приняли решение?

— По-моему, никакого! — Големба улыбнулся: — Я не знаю, кто из них может решать. Они все спорили…

— Этот перебежал к нам? — спросил, подойдя, Ференц, которому уже сообщили о возвращении разведчиков. Големба вскочил, сразу догадавшись, что пришедший командир здесь — самый старший. Но Ференц махнул рукой:

— Сидите, продолжайте! Я немного понимаю чешский.

Когда все расспросы Голембы были закончены, Ференц сказал Гомбашу:

— Я с самого начала говорю, что мы здесь, сидя на позициях, добра не дождемся. Хорошо еще, что наши враги пока что не столковались, как им против нас действовать… Надо сообщить в Айгу. Должен же заработать наконец наш оригинальный телефон… А вы, — сказал он Голембе, — пойдемте со мной, потолкуем еще. Хотя я и не очень хорошо говорю по-чешски. А может быть, нам удобнее разговаривать на немецком? Ведь его в армии Франца обязаны были понимать все.

— Я уже три года в России и могу говорить по-русски.

— Что же вы сразу не сказали? — упрекнул Гомбаш.

— Мне приятно было разговаривать с вами на моем родном языке. Хотя я и не все, что вы говорили, понимал хорошо.

— Ну вот! — рассмеялся Ференц. — Зачем нам говорить на разных языках, если можем на одном? Давайте разговаривать на русском. Это язык революции.

Вернувшись вместе с Голембой в свой командирский окоп, Ференц спросил Сеню, есть ли связь с Айгой.

— Есть! — горделиво ответил Сеня.

— Тогда вызывайте, просите к аппарату товарища Рыбина.

Сеня принялся ожесточенно накручивать ручку. Наконец Айга отозвалась.

— Рыбина на месте нет! — доложил Сеня. — Он на дрезине выехал к станции Воропаево. Но как вернется, позвонит.

— Хорошо, подождем. — Ференц сказал это спокойно. Однако на душе его после возвращения разведчиков стало очень тревожно: они сидят тут в окопах, как в пятнадцатом году, а противник в любой час может предпринять такое, что сделает их сидение пагубным.

Новая для Ференца война только начиналась, но он уже предугадывал: по характеру она будет отличаться от той войны, которая привела его в русский плен, так же резко, как и по целям. И действовать в этой войне надо по-иному. Наверное, разумнее не дожидаться противника, а опережать его, тем более что он, видимо, не отрешился от старых представлений, как воевать.

А что, если оставить на позициях лишь несколько человек для видимости и устроить засаду на пути белых? Но сначала надо знать, пойдут ли они в обход, где и когда. Нужна еще одна разведка. И надо посоветоваться с Рыбиным. Жаль, приходится ждать, когда он будет у телефона.

Големба сидел в окопе рядом с Ференцем, поставив винтовку, с которой не расставался, на носок своего ботинка, чтобы не запачкать приклад. «Старательный солдат, — подумал Ференц, заметив это. — Не оставить ли его в отряде? Но надо узнать о нем побольше».

— Откуда вы, Големба?

— Из Яромержа. Есть такой город на Лабе.

— В плену давно?

— С пятнадцатого. Сдался под Коломыей.

— Это в Карпатах? А я угодил к русским под Бродами.

— Дивные дела! — рассмеялся Големба. — Мы были с вами в одной армии и воевали против русских. А теперь русские в России воюют между собой, а чехи — с мадьярами… Нелепость. Как всякая война. Человек создан не для того, чтобы продырявливать себе подобных…

— Не всякая, Големба! Война, которую ведем сейчас, — из всех войн первая за то, чтобы их никогда не было.

— Поэтому я и пришел к вам. Жаль, мои товарищи все еще верят, что должны помочь братьям русским избавиться от большевиков. А затем отправиться на Западный фронт.