Выходим на рассвете

— Не все! — выкрикнул в ответ Кедрачев. — Вы не смотрите, что он в прапорщицких погонах. Он за революцию был сослан…

— Ладно, послухаем!

— Пущай обскажет!

— Не шуми, ребята…

— Товарищи! — перекрыл прокатывающийся по толпе шумок крепкий голос Корабельникова. — Отныне и навеки вы все — свободные граждане свободной России. В Петрограде революция победила полностью. Она побеждает и в других городах…

— Насчет войны как?

— Мы, большевики, за то, чтобы немедленно покончить с нею!

— Правильно!

— Верно, большаки!

— А германец на мир пойдет?

— Немецкого царя еще не сбросили?

— А когда старые возраста станут увольнять?

— Товарищи! — воскликнул Корабельников. — На все эти вопросы ответы сразу не дашь. Мира будем добиваться. Сперва надо везде, а не только в Петрограде, создать новую, революционную власть вместо старой, царской. И здесь, в Ломске. Еще на своем месте губернатор и все царские чиновники. Они чего-то выжидают. Надо покончить с их властью. Рабочие сегодня выходят на общегородскую демонстрацию. Пойдите же и вы. Помогите народу довести до конца победу над самодержавием! Старый режим, возможно, еще будет сопротивляться. Так сломим это сопротивление! На демонстрацию, товарищи! По пути зайдем в казармы запасного полка, призовем его солдат присоединиться к нам, вместе двинемся в город. Не будем медлить, пошли!

— Винтовки брать?

— Брать! И патроны!

Солдаты с гомоном повалили в казарму, хватали со стоек винтовки, выходили обратно. Откуда-то появившийся Петраков уже не таким властным, как бывало, а скорее растерянным голосом, кричал:

— Куды с оружием? Не было приказу!

Но его никто не слушал. За ворота вышли почти все, кроме Петракова, писарей и нескольких солдат из лагерной обслуги.

Никто не подавал команды, но за воротами привычно построились по четыре. Флаг, снятый с ворот, понесли впереди. Рядом с флагом шли Корабельников и Кедрачев с винтовкой, взятой «на ремень».

К казармам запасного полка — длинным, красно-кирпичным, огороженным высоким дощатым забором, подошли скоро. Ворота были заперты наглухо. Теснясь, протискивались в калитку мимо изумленно отступившего в сторону часового. Какой-то штабс-капитан, на ходу застегивая шинель, с испуганным лицом подскочил к Корабельникову:

— Позвольте, прапорщик, что за вторжение?

— Революция! — бросил ему Корабельников, не останавливаясь.

На широком плацу между казармами толпились сотни солдат, в некоторых местах они собирались группами, оживленно разговаривали. В сторонке, сбившись в кучку, стояли несколько офицеров. Видно было — они растеряны.

Увидев входящих с красным флагом, солдаты от казарм двинулись навстречу. Корабельников поднял руку, крикнул:

— Товарищи! Присоединяйтесь к нам! Все на демонстрацию…

Но тут на Корабельникова налетел тот самый штабс-капитан, что уже пытался остановить «вторжение» в воротах. Вместе с капитаном — еще офицер, с багровым лицом, в отороченной мехом бекеше; они закричали:

— Не мутите солдат, прапорщик!

— Кто вам позволил?

Тот, что в бекеше, даже схватил Корабельникова за рукав:

— Прекратите ваши подстрекательские речи!

— А ну, не трожь! — надвинулся Кедрачев.

— Как разговариваешь, мерзавец! — взревел офицер.

— А вот так! — Кедрачев рванул с плеча винтовку. Оба офицера отбежали в сторону, увидев, что за винтовку взялся не только Кедрачев, а и другие.

— Все на демонстрацию! — снова крикнул Корабельников.

К этому моменту солдаты запасного полка уже смешались с пришедшими.

Еще несколько слов, брошенных Корабельниковым, и солдатская толпа загудела, колыхнулась, словно море под порывом налетевшего ветра:

— Айда, братцы!

— Поскидаем, кто за царя держится!

— Винтовки бери!

Солдаты запасного полка забегали в казармы, возвращались с винтовками, сзывая друг друга, кричали:

— Патроны, без патронов не ходить!

— Так они же в цейхгаузе, заперты!

— Двери ломай!

Солдаты бросились к приземистому кирпичному складу, стоявшему в глубине двора. Наперерез им, крича и размахивая вынутым из кобуры наганом, пробежал багроволицый офицер в бекеше и с ним тот самый штабс-капитан, что кричал на Корабельникова. Но хлестнуло несколько винтовочных выстрелов, обоих офицеров словно отшвырнуло, они исчезли. Затрещали двери цейхгауза — солдаты, навалившись, выламывали их. Громко хряснув, двери раскрыли свой черный зев. В него ринулись солдаты и стали выбегать обратно, держа в руках золотисто блестевшие обоймы, совали их в карманы шинелей, в подсумки.

Гомонящая солдатская толпа повалила к воротам, они уже были широко распахнуты, часового не было. Солдаты лагерной команды, которые было смешались с солдатами запасного полка, теперь снова собрались вместе, возле своего красного флага, образовали голову колонны, которая уже вытягивалась на дорогу, ведущую в город. Впереди всех, там, где под серыми солдатскими шапками-ополченками плескался на легком ветерке алый флаг, шли Кедрачев, Корабельников и уже довольно пожилой, с бородкой прапорщик из запасного полка, с которым, как понял Кедрачев, Валентин Николаевич знаком и, кажется, довольно близко. Может быть, этот прапорщик — тоже из ссыльных?

* * *