Выхожу на связь

…И вот теперь он по подлинным документам — капитан Александру Брэтеску, румынский офицер при танковой группе 6-й армии фельдмаршала Паулюса. Своего двойника ему приходилось видеть много раз, когда он служил мотористом на радиостанции, которая была непосредственно подчинена капитану. Это был неглупый человек, строгий до крайности с подчиненными, но, в сущности, незлобивый и отходчивый. Его нелюдимость и любовь к одиночеству объясняли по-разному. Офицеры — зазнайством, солдаты — скупостью. Всякое новое знакомство для него было в тягость…

И вот сейчас, в самолете, готовясь к прыжку, Илие невольно ощупал на груди пакеты и документы, найденные у пытавшегося выйти из окружения настоящего Брэтеску.

— А прыгать все-таки придется! — крикнул он на ухо Бежану.

— А? — ответил тот сквозь гул моторов и стал развязывать шапку. Но Брэтеску дал понять, что этого делать не следует.

Когда из кабины выглянул радист, сердце у Брэтеску учащенно забилось. Затем все случилось необычайно быстро. Черная дыра двери. Ледяной ветер. Немая пустота. Рывок парашюта — и ощущение, словно что-то тяжелое, страшное позади… Потом хруст ледяного наста, пушистый снег и одиночество. Каким страшным оно показалось в это мгновение! Кругом никого, только легкая поземка напоминает, что это милая твердая земля. Брэтеску просигналил зеленым светом и вскоре увидел редкие красные вспышки: к нему подходили другие парашютисты. Собравшись, все двинулись, ступая след в след, в сторону предполагаемой дороги на Зимовники. Добравшись до накатанной в снегу дороги, отряд остановился. Закурили.

— Сейчас бы какую-нибудь машину прихватить, — мечтательно произнес Иван Чабан и сладко затянулся папиросой.

— А что, дон капитан, идея! — отозвался Строян.

— Ба, вот и они, легки на помине. Глянь сколько! Выбирай — не хочу! — усмехнулся с досадой Иван Чабан.

Мимо с гулом и рокотом катили машины, обдавая сидящих у обочины тучами снежной пыли и дизельного перегара. Колонна исчезла в темноте.

— Дон капитан, дон капитан, вон еще одна идет! — крикнул кто-то.

Машина завизжала тормозами перед стоящим на дороге румынским офицером.

— Ну чего под колеса лезешь, жить надоело?! — высунувшись в дверцу, прокричал шофер и тут же увидел перед носом стволы двух автоматов — «шмайсеров». С другой стороны солдаты мигом выволокли сладко дремавшего помощника. Быстрота и успех первой операции окрылили всех.

— Ну, теперь со своим транспортом нам километры не страшны, а то бы пехом по степи, как при царе Косаре, — взвалив рацию на спину, произнес Иван Чабан и направился к Бежану, который уже проверял содержимое кузова.

— Э-э, да тут, братцы, харчей на батальон хватит! — торжествующе крикнул Бежан.

Строян деловито обошел машину, ударил ногой по скатам и, как заправский шофер, уселся за руль. Наутро остановились перед скопищем солдат, повозок, сгрудившихся около наскоро оборудованного полустанка невдалеке от станции Зимовники, на которую, видимо, время от времени еще прибывали товарные поезда.

Капитан Брэтеску, взяв с собой для представительности огромного мрачного Кицу, стал пробираться к перрону. Высокий, с иссиня-черной бородой, особенно оттеняющей его костистое белое лицо, в добротном полушубке, отороченном черной мерлушкой, в немецких кожаных летных сапогах, Брэтеску производил впечатление щеголеватого фронтового офицера из штаба какого-нибудь крупного соединения. Румынские солдаты расступались перед ним с почтительным страхом, немецкие же — с мрачным ожесточением. Вскоре Брэтеску оказался лицом к лицу с румынским молоденьким лейтенантом, который уверял немецкого фельдфебеля, что вагоны предназначены для перевозки обмороженных румынских солдат.

— Я ничего не знаю. Комендант станции, майор Фукс, приказал мне погрузить немецких раненых солдат… И хватит болтать, иначе…

— Что иначе, господин фельдфебель? — отчеканивая каждое слово, по-немецки произнес Брэтеску. — Что иначе, я вас спрашиваю?! — Толпа румынских солдат угрожающе загудела. Не поворачиваясь, Брэтеску величественным жестом командира, привыкшего повелевать, сделал знак молчать. — Потрудитесь разговаривать в более приличном тоне со старшим по званию. — Фельдфебель презрительно смерил взором с ног до головы лейтенанта и, не говоря ни слова, хотел было уйти. Его остановил зычный бас Брэтеску: — Фельдфебель! Я не кончил говорить с вами! — И тут он увидел, как, прокладывая дорогу локтями, к нему движется какой-то маленький, толстенький майор.

— Что здесь происходит?! Почему не освобождают вагоны, фельдфебель?!

— Да вот тут какой-то капитан влез не в свое дело и людей мутит.

Брэтеску щелкнул каблуками и, приложив пальцы к козырьку, представился:

— Офицер связи при штабе танковой группы шестой армии, капитан Брэтеску. — Толпа загудела и стала сжиматься вокруг офицеров. — Я имею честь говорить с комендантом станции майором Фуксом?

— Да!

— В таком случае вы мне позволите продолжить этот разговор где-нибудь в более спокойном месте?