Выхожу на связь

«Что ему там надо от меня?» — с невольным страхом думает Ольга. По этим ступенькам она взбегала каждое утро, чтобы в пахучей, настоянной на сене тишине ловить голос своих…

Отман стоит у затянутого паутиной окошка, смотрит на солдат, окруживших дом. Поворачивается:

— Наконец-то мы можем без опасения поговорить. Здесь нам никто не помешает.

— Кто вы? — вырывается у Ольги замучивший ее вопрос. — Вы наш?

— Вчера ночью вы вели себя очень глупо, — назидательно говорит Отман. — Ваш поступок можно объяснить только порывом отчаяния… Но он окончательно убедил меня в том, что я могу быть с вами откровенным.

Поединок

— Кто вы? — повторила Ольга.

— Нет, совсем не тот, за кого вы меня можете принять, — устало проговорил Отман. — Я сотрудник германской контрразведки, член национал-социалистской партии. Я присягал фюреру.

Ольга отступила к лестнице.

— Не бойтесь меня. Вам будет трудно понять. Вы еще очень молоды и воспитывались в ином духе. Понимаете ли… Я родился в России и до семнадцатого года жил в Петербурге. Мой отец имел там фабрику. Он вовремя перевел ее в Германию, и теперь владельцем предприятия являюсь я. Я чистокровный немец. Но Россия как бы моя вторая родина. И я всегда считал, и прежде и теперь, что Германии не следовало воевать с Россией. Еще, как известно, Бисмарк… Но дело не только в этом. Я никогда душой не поддерживал национал-социализм, но теперь он вызывает у меня лишь отвращение… Я разочаровался во всех идеалах, в самом фюрере! И еще… Я любил одну молодую русскую женщину. Она оказалась коммунисткой. Ее бросили в концлагерь. Она не выдала, что была связана со мной. Она погибла… Вы очень похожи на нее. Вы такая же отважная, отчаянная, дерзкая… Как только я вас увидел там, в этом дворе, как только вы стали смеяться над солдатами, я решил, что обязательно помогу вам вырваться на свободу… Я думаю, если я помогу вам, то в недалеком будущем вы сможете помочь и мне…

Ольга слушала сбивчивую исповедь Отмана, смотрела на его покрывшееся испариной лицо, на беспокойно перебегающие с нее на окно глаза и на нервно стучащие пальцы и вдруг поняла: он чувствует, знает, что расплата близка, что в нору, подобно крысе, не забиться, и ищет способ спасти свою шкуру. Может быть, все правда: и о русской женщине, и о Петербурге; но больше всего он дрожит за свою шкуру. И она почувствовала себя неизмеримо сильнее этого пожилого нациста. Не удержалась:

— А за что у вас крест?

— За Белоруссию… — Отман спохватился. — За одну операцию, в которой я даже не участвовал…

Она, вспомнила штабеля «Северков» в радиорубке. «Не участвовал так же, как и в поимке меня, в аресте татуся, Стефы и Розы? Как в допросах в гестапо…»

Они замолчали.

— Как же вы поможете мне вырваться на свободу? Отпустите сейчас?

— Нет, что вы! Это было бы неосмотрительно.

Отман задумался. Потом стал излагать свой план:

— Прежде всего, вы совершите побег, когда меня не будет в расположении отделения… Часть охраны я сниму, направив солдат якобы на проведение операции. О шифрах и не мечтайте: они заперты в сейфе, к которому подведена сигнализация. Кроме того, каждую минуту вас могут захватить врасплох. И, наконец, я отвлеку погоню в другую сторону. В каком направлении вы собираетесь бежать?

Она не ответила.

— Вы все еще не верите?

— В сторону села Морг, через лес.

— Чтобы вам лучше было ориентироваться, я дам свой компас. — Он заколебался. — Если вас все же схватят, скажете: украла.

«Трусит! Как трусит! Куда ни кинь — все клин… Нет, милый, так легко ты не отделаешься!»

— Теперь мои условия, — деловито проговорила она. — Мое освобождение еще недостаточный залог для вас в будущем.

— А что же? — невольно выдал себя Отман.

— Вы сами должны работать на нас.

— Я? Нет!.. — Он замолчал. — Я подумаю об этом… Сейчас нам пора идти.

На следующий день к вечеру Отман украдкой передал ей компас. Спросил:

— Как я смогу встретиться с вашими людьми, если… если соглашусь?

Ольга опять засомневалась: «Не провокация ли?» Но чересчур велик был соблазн заполучить в качестве осведомителя самого заместителя начальника военной контрразведки. Она назвала адрес Игнаца Торговского. Тут же придумала пароль.

— Спросите: «Не продает ли пан сливы?» Он ответит вам: «Нет, продаю груши». Тогда вы скажете, что хотите увидеть Ольгу.

К вечеру Отман и капитан уехали. В бронетранспортерах вслед за ними укатили и почти все солдаты. Остались только охрана у ворот, у домов и гитлеровец, приставленный непосредственно к Ольге.

В сумерках она осторожно вынула гвозди из досок в уборной; Попробовала — доски раздвигаются, в щель она пролезет. Вернулась в свою каморку, собралась. Подождала, когда совсем стемнеет. Ночь была облачная, глухая.

Снова вышла. За ней топает солдат. Прошла в уборную. Прислушалась. Солдат щелкнул зажигалкой. Она раздвинула доски и шагнула в темноту, в переулок. Несколько крадущихся кошачьих шагов, а потом бегом, что было духу. Вот и лес. Увертываясь от стволов, она бежала легко, будто ее несли крылья.