Выносливость. Разум, тело и удивительно гибкие пределы человеческих возможностей

Первый официальный часовой рекорд[148] — 35,325 км — был установлен в 1893 году на историческом велодроме Буффало в Париже (названном так в честь цирка Буффало Билла, который давал представления на этом самом месте). Первым рекордсменом стал известный журналист и импресарио Анри Дегранж, через десять лет основавший гонку Tour de France. В последующие годы стремление поставить новый часовой рекорд стало обычным явлением для желающих прославиться в спорте. Этот заезд стал источником множества разных историй: о двух французах, которые по очереди били рекорд пять раз за три года до Первой мировой войны, всегда стараясь сделать так, чтобы следующие попытки (и сопутствующие награды) оставались досягаемы; о невероятном заезде итальянской звезды Фаусто Коппи в 1942 году в Милане посреди хаоса и бомбежек Второй мировой войны; о неофициальном рекорде Жака Анкетиля в 1967 году, незасчитанном, потому что его попросили предоставить мочу после гонки для проверки на наркотики — нововведение для того времени — и получили возмущенный отказ.

Самый знаменитый рекорд[149] установил в 1972 году бельгиец Эдди Меркс — величайший гонщик, по мнению поклонников этого вида спорта, — завершив превосходный сезон. Часовой бросок Меркса в условиях разреженного воздуха Мехико в конце октября стал его сто тридцать девятой гонкой в том году. При этом он выиграл пятьдесят одну из них, включая победы в общем зачете Tour de France и Giro d’Italia. Только благодаря тому, что он стер седлом кожу во время Tour de France, он отклонился от строгого графика, и у него появилось время подготовиться к рекордному заезду.

Меркс решил, что раз он не поленится и проделает долгий путь на высокогорный велодром со специально собранным трековым велосипедом, по ходу гонки можно будет поставить мировые рекорды на более коротких дистанциях. «Отлично, — ответил он друзьям, предупреждавшим о том, что стартовать придется неблагоразумно быстро. — Наверное, мне будет очень тяжко на первых километрах». Так и вышло. После нескольких дней отсрочки из-за проливных дождей Меркс стартовал так быстро, что миновал отметку 1 и 5 км с результатами мирового класса, а также установил новые мировые рекорды на 10 и 20 км, а ведь он не проехал еще и полпути. Он начал замедляться с каждым кругом, все больше испытывая боль. В итоге он проехал 49 431 м — на 778 м больше предыдущего рекорда, установленного датским велогонщиком Оле Риттером. Когда Меркс слез с велосипеда, по словам спортивного журналиста Майкла Хатчинсона, он был разбит: «Он не мог двигаться и говорить. Когда ему удалось связать несколько слов, он сказал, что чувствует себя отвратительно. Это может понять только тот, кто совершил что-то подобное».

Если посмотреть архивную запись заезда Меркса, станет ясно, что ему действительно было больно. Но страдал ли он больше Риттера? Или больше Лагранжа за восемьдесят лет до того? Или больше, чем британский журналист и велосипедист Саймон Асборн[150], который в 2015 году проехал 42 879 м и написал материал про часовую гонку (по его словам, мучения были сродни «смерти без умирания», и еще несколько дней после заезда он чувствовал себя так, как будто он стал на тридцать лет старше)? Или чем любой человек с улицы, если бы его попросили час крутить педали изо всех сил? Здесь есть доля истины, как в любой народной мудрости.

Одним из первых восприятие боли у спортсменов[151] исследовал Карел Джийсберг, психолог из шотландского Стерлингского университета, который в 1981 году вместе со своим студентом опубликовал авторитетную научную статью в British Journal of Medicine. Джийсберг провел несколько тестов, связанных с болевыми ощущениями, на тридцати пловцах шотландской национальной сборной и сравнил результаты с исследованием тридцати пловцов-любителей и двадцати шести неспортсменов. Согласно протоколу исследования, на руки испытуемым надевали манжеты (как для измерения давления), чтобы перекрыть кровообращение, а затем просили каждую секунду сжимать и разжимать кулак. «Болевой порог» определялся количеством сокращений, после которого появлялось ощущение, определяемое испытуемыми как боль, а не просто дискомфорт; «устойчивость к боли» определялась как общее число сокращений до того, как испытуемый сдавался.