Выпьем за любовь (СИ)

Поначалу не было ничего, кроме шока от осознания, в какой переплёт она попала. И всё же постепенно, снова и снова пробуя эту мысль, разжёвывая её для самой себя, раскладывая по полочкам ответы на элементарнейшие вопросы, Эовин смогла освободиться от сковывавшего ступора и взглянуть на ситуацию чуть более трезво. Она любила детей, любила играть с ними, баловать их, но о том, чтобы завести своего никогда серьёзно не задумывалась. Она попросту не представляла детей в обозримом будущем, всегда задвигая мысли о ребёнке лет на десять вперёд. Однако с материальной точки зрения никаких проблем не было. Да, она жила в доме дяди, но и Теодред с Эомером жили, а им обоим уже за тридцатник перевалило. Просто у них была крепкая семья, и почему бы не жить всем вместе, если дом позволяет, тем более, что Рохановых осталось не так много — всего-то четверо? Сказать, что она жила на деньги дяди, тоже не получалось — у неё было пять процентов акций компании, более того, она в ней работала, а не просто снимала барыши. Поэтому особого стыда и угрызений совести от того, чтобы принести в подоле, она не испытывала. Мысль об аборте появилась где-то на задворках сознания, но Эовин от неё тут же отмахнулась. Её учили с трудностями бороться, а не убегать от них. Несомненно, у кого-то возникали ситуации, когда именно избавление от ребёнка было своего рода актом борьбы, но в её положении, с её любящей семьёй, которая поддержала бы её в любой ситуации, с её возможностью дать ребёнку всё, в чём он будет нуждаться, это было бы именно бегством, причём самым трусливым.

Придя к какому-никакому, но пониманию ситуации, Эовин провела руками по лицу, будто стирая с щёк невидимые слёзы, и гордо подняла подбородок. Она не сдастся без боя, не из такого теста она слеплена.

Но стоило Гриме вернуться с тремя присватанными фармацевтом коробочками разных цветов, как самообладание тут же покинуло её. Нет, нет и нет, она не готова, она совершенно точно не беременна, разве она, как мать, не должна была что-то почувствовать, что-то заподозрить? Оказалось, не должна была. Все три теста укоризненно косились на неё двумя полосками и чуть ли не вопили: «Ну что, мамка, довела тебя скользкая дорожка пьянства и разврата?»

Сколько бы Эовин не готовила себя к положительному результату, она всё равно не смогла набраться мужества как следует. В голове копошилась мысль, что, возможно, отсутствие месячных, сонливость и приступы обжорства — симптомы самого обычного переутомления, или стресса, или чего-то ещё в том же духе. Но реальность оказалась куда более суровой. Из туалета она вышла на негнущихся ногах, прислонившись к двери, закрыла её и сползла вниз, глядя на стенку перед собой, как заяц, напуганный светом фар машины, которая вот-вот его собьёт. Но сквозь кокон испуга пробивалась реальность, и Эовин всё острее и острее ощущала, как на неё таращатся, без стыда и совести подавляя её замешательство своим радужно-единорожным настроением.

Эовин была в ужасе, а Грима расплывался во всё более и более широкой улыбке деревенского дурачка.

— А что ты радуешься? Вот узнают братья, посмотрю, как тогда радоваться будешь.

— Я молчу, — после возвращения из аптеки он и впрямь не произнёс ни слова, но на его лице живописно и красочно было написано всё. Почему-то казалось, что он уже и список имён состряпал. Вот пока возвращался из аптеки — тогда их и перебирал. Конечно, ведь не ему предстояло ходить с этим ребёнком, рожать его, а потом носиться с ним до тех пор, пока он не станет совершеннолетним, а быть может, и после тоже. Грима лишь получил женщину, которую хотел, а теперь она ещё и ребёнка от него ждала. Мрачнее его положение могло бы быть, если бы он был закоренелым детоненавистником, но в таком случае он бы не светился от счастья, как лампочка. Однако, возможно, это и к лучшему, думала Эовин, ещё один человек в команде по воспитанию ребёнка лишним не будет.

— Вот что ты стоишь? — посмотрев на него глазками Бэмби, Эовин поджала губы так, словно собиралась расплакаться от волнения. — Обними меня, успокой, скажи, что всё будет хорошо.

Это сработало: Грима тут же пристроился рядышком с ней на полу и обнял её за плечи, притягивая к себе и успокаивающе поглаживая по волосам.

— Прости, милая, прости. Я обещаю, что я всегда буду рядом. Когда бы то ни было, когда бы я ни понадобился, тебе стоит лишь шепнуть, лишь взглянуть, и я буду у твоих ног.

«Вот спасибо, свезло так свезло, мне нужен режим ответственного папы, а не полотёрки», — проворчала про себя Эовин и прикрыла глаза, пытаясь в который раз успокоиться. Ведь прошёл от силы час, а сколько событий, сколько переживаний.

— Как так вообще вышло? Мы же всегда…

— Не всегда. На Новый год мы и не думали о презервативах.

— Какие мы везучие, — хмыкнула Эовин. — Некоторые пары годами на ППА живут, и ничего, нормально, а у нас всё через одно место. Нет, я в целом хотела детей, но не сейчас, а когда-нибудь потом. Я собиралась выйти замуж, спланировать беременность, а не вот так резко с головой в омут падать.