Выше Эвереста

Наконец я спустился по непальской стороне гребня метра на три и нашел небольшую площадку. Переведя дыхание, я достал рацию и хотел связаться с нижними лагерями, но у меня ничего не получалось. Тащить лишний груз на вершину было бессмысленно, и я закопал рацию в фирн. Крепко привязав веревкой кислородный баллон к рюкзаку, двинулся в путь.

Я видел, как Алувалиа и Пху Дорджи медленно идут вдоль правого склона черных скал. Мне приходилось двигаться по краю площадки, где камни переходили в снег. Под ногами качались мелкие сланцы. Пришлось идти то по камням, то, когда скользила нога, по снежной крошке. Часто нужно было рубить лед чтобы сделать захват для пальцев. Одолев метров двести, я почувствовал, что с кислородом что-то неладно, Стало трудно дышать, но я не знал, что придумать. Тряс головой, махал руками, стараясь привлечь внимание Алувалиа и Пху Дорджи. Снова начал карабкаться на черные скалы. Теперь попадались ступеньки и выступы, удобные для захвата руками, и подниматься стало легче. Пройдя еще метров двести, я оказался у «Желтых скал», по которым траверсировал примерно сто метров. Уже полтора часа я сражался в одиночку А затем заметил Алувалиа и Пху Дорджи, поджидавших меня у основания Южной вершины. Я с трудом верил своим глазам».

Рават привязался к нам в связку между Пху Дорджи и мной. По своей длине веревка была рассчитана на двоих, но мы действовали вопреки всем теориям.

Ветер трепал нас. Мы рубили ступени, но чем выше, тем неистовее становился ветер. Меня мучила жажда, но товарищи по связке, опустив головы, упрямо шли вперед. Я не смел просить их остановиться. Вместе с ними я двигался механически, а внутренний голос говорил: «Сдаваться нельзя, надо идти вперед, ты должен победить».

Приходилось медленно и осторожно обходить большие камни на Южной вершине. Мы не пошли через ее верх, а траверсировали метров двадцать влево, пока не добрались до узкой снежной ложбины, которую назвали «Индийским убежищем». Она находится на главном траверсе от Южного седла до «Камина Хиллари». С радостью мы увидели ее, так как это было единственное укрытие от ветра и здесь находилась маленькая площадка, где мы смогли остановиться и выпить фруктового сока.

Отсюда мы решили идти налегке, оставив банку с соком и баллон с кислородом, чтобы воспользоваться ими во время возвращения от «Индийского убежища» до последнего лагеря. В 9 часов утра двинулись в путь. На каждого у нас приходился один баллон с кислородом, которого должно хватить до вершины и возвращения к этой точке. Подачу кислорода отрегулировали на два литра в минуту.

Сейчас меня больше всего волновало, сможем ли мы пройти «Камин Хиллари» и спуститься по нему после восхождения на вершину. Вдруг «Камин» окажется непреодолимым препятствием и вырвет из рук победу, казавшуюся такой близкой. Спустившись по крутому склону метров на десять, мы оказались перед скалой и узкой тропой, которая вела к «Камину Хиллари» — почти вертикальной расщелине между скальной стеной и снежным карнизом, — препятствию, внушавшему мне ужас еще в те дни, когда меня зачислили членом экспедиции. Шедший впереди Пху Дорджи попытался пролезть по «Камину Хиллари», но ноги у него сильно скользили. Он вырубал ступеньку, осторожно ставил на нее ногу и снова соскальзывал. Его неудачи обескуражили и меня, но вот я увидел, как он дотянулся до верхнего края «Камина» ледорубом и глубоко загнал лопатку ледоруба. Затем медленно одолел «Камин». Он сказал Равату, чтобы тот поднимался другим путем, со стороны скал. Рават скользил, приходилось подталкивать его, а меня, шедшего последним, буквально подтянули наверх за веревку.

Преодоление «Камина» оказалось самым трудным испытанием за время экспедиции. Поскольку я находился на конце веревки и довольно далеко от Пху Дорджи, когда он достиг верха, я не заметил, какими зацепами и опорами он пользовался. Рават не смог подниматься с того же места и отошел влево, перелез через большой камень и добрался до верхнего края «Камина». Мне не было видно, как он поднимается, но я решил следовать его примеру. Не сообразив, что зашел слишком далеко влево, я встал на камень и почувствовал, что он закачался. Стоило наступить посильнее, он покатился бы вместе со мной и утащил за собой и двух других альпинистов. Тогда мы все полетели бы в пропасть.

Пришлось потратить минут пятнадцать, чтобы снова начать подъем. Отсюда я не видел Равата и Пху Дорджи и не мог криками привлечь их внимания. Я лишь дернул за веревку раза два, чтобы показать, что мне грозит опасность. В таком случае они должны были закрепиться, подстраховать меня, затем подтянуть на веревке. Дергая веревку, я чуть было не ударился спиной о скалу, а ведь на спине находился баллон с кислородом. Случись это, кислород бы вытек, и моя песенка была бы спета.