Выше Эвереста

Неожиданно мой ледоруб уперся в кислородный баллон. Бог услышал наши молитвы, и чудо придало сил. Несколько ударов — и мы наткнулись еще на один баллон. Какое счастье! Мы улыбались друг другу и копали с утроенной энергией. Нам удалось отрыть все баллоны, погребенные под лавиной. Большинство альпинистов скажет, что нам на редкость повезло. Именно тогда я почувствовал, как крепнет моя решимость дойти до вершины.

Многие знаменитые альпинисты, в том числе Шеклтон, признавались, что при покорении таких негостеприимных районов земли они ощущали присутствие какой-то таинственной силы.

— Все время, когда я поднимался в одиночку, вспоминал Смайс, — я чувствовал, что кто-то идет рядом со мной. Мне казалось, что достаточно поскользнуться, как этот спутник с веревкой в руках, находящийся надо мной, поддержит меня. Когда я добрался до выступа, то решил подкрепиться и поесть. У меня была лишь мятная плитка. Вынув ее из кармана и тщательно разделив на две части, я предложил моему «спутнику» его долю.

Тяжелейшие испытания во время восхождений иногда вызывают у альпинистов странные нарушения стороны психики[37]. Смайс вспоминал еще один эпизод.

— Я возвращался в Лагерь 6, и когда случайно взглянул наверх, то увидел в голубом небе два каких-то темных объекта. По форме они напоминали привязные аэростаты, но у одного из них были короткие толстые крылья. Они парили бесшумно и, казалось пульсировали, словно дышали. Я был ошеломлен и стал с большим интересом наблюдать за ними. Мне показалось, что мой мозг четко работал, но, чтобы проверить себя, я отвернулся. Вслед за моим взглядом объекты не переместились, и, когда я снова повернул голову, они были все на том же месте. Я снова отвел взгляд и сторону и в порядке психологического теста стал перечислять в уме названия видимых мною элементов ландшафта. Когда я повернул голову, объекты все еще виднелись. Минуты через две туман закрыл северо-восточное плечо Эвереста, над которым они парили. Туман сгущался, и объекты постепенно исчезали в нем, а затем скрылись совсем. Через несколько минут ветер разогнал туман, но предметы исчезли так же таинственно, как и появились. Если это был оптический обман, то довольно странный. Вполне возможно, что из-за усталости что-то очень простое и объяснимое казалось увеличенным во много раз. Вот все, что я могу сказать по этому поводу.

Мы возвратились в лагерь. Мохан не поверил, что нам так повезло. К счастью, сами баллоны с кислородом убедили его в невероятном. Он уже хотел было ликвидировать лагерь, но тут изменил свои планы.

— Штурмовая группа выйдет в назначенное время, — заявил он.

К нашей группе добавили еще и Пху Дорджи. Кроме него в нее вошли Б. П. Сингх, Боги, Рават и я.

Пху Дорджи, помощник сирдара шерпов, худощавый, добродушный человек, оказывал нам неоценимую помощь. Но он был самым суеверным среди своих соотечественников. Когда Мохан решил, что в знак признания замечательной работы шерпов один из них получит возможность подняться на вершину, Пху Дорджи находился в базовом лагере. Все думали, что он будет вне себя от радости, так как ему была оказана большая честь, но, как ни странно, Дорджи этому сообщению нисколько не обрадовался.

Несколько минут он о чем-то размышлял в одиночестве, в палатке, а затем сказал, что не пойдет со штурмовой группой. Всех его решение привело в изумление. Никто не мог понять, в чем дело, и уговаривали его принять участие в штурме. Тут Дорджи снова вошел и палатку, пробыл в ней какое-то время, вышел из нее и снова повторил, что идти на штурм вершины не желает. Тайна открылась позднее, когда его товарищи выяснили, что в палатке Дорджи совершал странный ритуал. На кусочке бумаги или на гальке он писал «да» и «нет» и каждый раз вытаскивал слово «нет». После чего он заявлял, что боги не одобряют его решения принять участие в восхождении. В конце концов, перспектива подняться на Эверест с группой лучших альпинистов показалась слишком заманчивой даже для суеверного Дорджи, и, хотя сомнения еще одолевали его, он согласился. Как бы извиняясь, он поднимался вдвое быстрее остальных и присоединился к нам на Южном седле.

Утром 26 мая мы покинули передовой базовый лагерь. На небе не было ни облачка. Ничто не предвещало плохой погоды. Прощаясь со мной, главный повар лагеря Дану сказал:

— Да сохранит тебя бог! Буду ждать здесь твоего возвращения.

Он обнимал нас и бормотал молитвы. После трогательного прощания мы пустились в путь.

Однако неприятности словно поджидали нас. В одной связке со мной шел Б. П. Сингх, в другой — Рават и Боги, за нами — двенадцать шерпов. Мы уже одолели третью часть стены Лхоцзе, прошли мимо того места, где накануне выкапывали из-под снега кислородные баллоны, как вдруг Сингх пожаловался на боль в груди.

Пришлось сделать привал. Мы напоили несчастного горячим кофе, но это не помогало. Нам так не хотелось оставлять его одного, но он чувствовал себя действительно плохо и просил продолжить путь без него.

— Вы должны подниматься, — заявил он.