Вышивка по ворованной ткани

– Давай прямо завтра и начнём писать. Проведём тебя по смете как платное интервью, – предложила Катя.

И теперь, после каждого сеанса лечения Катя с Викой уходили в кухню и что-то писали в общей тетради. Маргарита намекнула, что плата установлена только за комнату и коридор, и Эдик демонстративно пустил Катю с Викой к себе.

Валя после этого заглянула в комнату Эдика сделать замечание, что в коридоре пусто и пациенты предоставлены самим себе. И увидела, как Вика расхаживает взад-вперёд с засунутой за ухо шариковой ручкой и важно диктует Кате:

– «Ломка на сухую» – это ваще без колёс и халатов. Каждый может сам. Нельзя, если сердце больное или цирик гуляет.

– Цирик – это что? – хором уточняли Катя и Эдик.

– Цирроз печени. Или там почки в минусе, не фильтруют ни глотка. Но большинство ломаться на сухую боится не потому, что это опасно… а потому, что сыкуны!

– Ну и ребёнок у тебя! – повернулась Катя к Вале. – Профессорша! По-русски бы говорить научилась, цены б не было.

– Это возрастное, – улыбнулась Валя, обняв Вику за плечи. – Израстёт, как говорила моя бабушка.

– Начальник наш, что деньги на фильм украл, решил теперь вместо него снять ток-шоу, мать его. Типа это дешевле, ну хоть так за деньги отчитается. А мне – крутись теперь! – пожаловалась Катя.

Когда обсуждали, что надеть на съёмки этой самой передачи о наркотиках, Валя уже не волновалась, ведь речь шла о сидении в публике. А мать уже ничего не гладила, не отпаривала с волшебными словами, уже не звонила в родной город. Только, зайдя к соседке за морковкой, обронила:

– Ну, просто прохода моей доче телевидение не даёт! Чуть что, приезжай!

Валя спокойно заснула, а под утро увидела во сне бабушку Полю в нарядной блузке с белым воротничком, без платка на седой косе, заколотой на затылке. Вместе шли к реке по густой траве, а потом бабушка стала ломать с ивы молодые прутья и очищать от листьев.

– Корзину будешь плести? – удивилась Валя.

Бабушка никогда не плела корзин, ей и так их таскали с продуктами в благодарность за лечение.

– Нынче-то случится, – без нажима сказала бабушка.

– Что случится?

– Нынче случится… – повторила она и растаяла вместе с прутьями.

Валя проснулась, занервничала. Подумала, может, знак, что нельзя ехать на передачу? Вдруг Вика там наслушается и сорвётся? Но при чём тут ивовый прут? Ивовый прут про любовь. Пусть будет про любовь, договорилась она с собой. И снова заснула.

Юлии Измайловне тоже было интересно посидеть на передаче, она договорилась на работе о выходном и, принарядившись, ждала Валю с Викой у начала поезда метро в сторону центра.

Добрались до Останкино на метро и троллейбусе, а у знакомого семнадцатого подъезда попали в давку. В прокуренном предбаннике толкались очереди на несколько передач сразу. Потом часть увели на «Угадай мелодию», молодняк в наушниках забрали на какую-то викторину, потом на что-то музыкальное, и оставшиеся смогли вздохнуть полной грудью.

К ним спустились две юные бестолковые администраторши с Катиной передачи. У одной был список, у другой – билеты. Сперва пропустили столько, сколько было билетов, потом стали выкликать по списку, хотя любой нормальный человек сделал бы наоборот. Список, естественно, не соответствовал оставшимся без билетов.

– Вы не в списке, вот и помалкивайте, – огрызалась администраторша с волосами красного цвета и в крохотной полоске модной плиссированной юбки на подтяжках.

Юлии Измайловны не было в списке. Катя обещала, что проблем не будет, и Валя поверила, но разборки с администраторшами и охраной лишали мероприятие всякой прелести. Валя чувствовала, ещё немного, и они вернутся домой.

– Слышь ты, Алёнушка! Чеши рывком к тёте Кате, а то я её пейдж забыла. Скажи, у Вали с Викой проблемы, – объявила Вика администраторше. – Иначе без зарплаты останешься!

– К Катерине Андреевне? – переспросила администраторша. – Сейчас, сейчас!

Минут через пять выбежала как обычно мятая лохматая Катя и заорала:

– Что вы стоите, как статуи в Летнем саду? Я вам лучшие места держу! Мотор через пять минут!

– Нас трое, – предупредила Валя.

– Ну, а на пейджер скинуть? Или сказать, что к Егоровой! – закричала она.

– Так мы ж ни фамилии не знаем, ни пейджера…

– Ё-моё! Склероз замучил! Простите дуру! – протащив их через милиционера, Катя вцепилась в администраторшу с красными волосами: – Что глаза пучишь, где гость?

– Домашний телефон не отвечает, – потупилась администраторша. – Сами понимаете, наркоман…

– Не приедет, вместо него в кресло сядешь! – рыкнула Катя.

Поднялись на второй этаж.

– Операторов нанял говённых, с четырёх камер работают, а глубины ноль, – ругалась Катя. – Горбушкина вести будет, она тут как на корове седло. Я просила ведущего или молодого, или умного. А он мне: на Познера у нас денег нет!

– Психолог пришёл? – строго спросила Вика.

– Психолог пришёл, политик пришёл, мент пришёл, священник пришёл – главного героя нет, – переживала Катя.