Выслеживая Вьет-конг Личные воспоминания участника программы «Феникс»

К этому времени я убедился, что Баочай мне нравится не больше, чем Сайгон, и начал приходить к выводу, что проблема заключается в самом Вьетнаме. Моральный дух среди американцев из 43-й группы советников был низким, отчасти из-за стиля руководства полковника Вайсингера, а отчасти потому, что большинство сотрудников, казалось, ненавидели быть советниками вьетнамцев. Мой сосед по койке признался мне, что полковник Вайсингер совсем недавно пропесочил одного из своих штабных офицеров во время утреннего совещания. Выволочка произошла на глазах у большинства сотрудников и все еще обсуждалась несколько дней спустя. Главной темой для спекуляций среди людей группы, похоже, был вопрос о том, продлит ли полковник срок своей командировки или уедет в мае, как и было запланировано. Хотя с самим полковником я еще не был знаком, но уже надеялся, что продлевать пребывание здесь он не будет.

Наконец, после обеда на второй день настал мой звездный час. Полковник Вайсингер сидел на каменной скамье под банановым деревом, когда я выходил из столовой, и, заметив меня, окликнул по имени. Подойдя к скамейке, я доложился, отдав честь. Эту беседу я помню так, как будто это было вчера.

Полковник пригласил меня сесть рядом с ним на скамейку. Высокий, светловолосый офицер носил знаки различия полевой артиллерии, и когда он заговорил, его пронзительные глаза внимательно меня изучали. Полковник Вайсингер чрезвычайно внятно излагал свои мысли и, как я быстро понял, по характеру был столь же прямолинейным. После того как мы вкратце обсудили мою биографию, он спросил меня, считаю ли я себя достаточно квалифицированным, чтобы взять на себя задачу по выслеживанию агентов, диверсантов и партизан Вьетконга.

Я ответил, что долго думал над этим вопросом с тех пор, как узнал, что мне предстоит стать уездным офицером-советником программы «Феникс». Положительным моментом является то, что мой опыт работы в Западном Берлине и недавнее обучение в Штатах позволит мне быстро научиться тому, что мне необходимо знать для эффективной работы. Я также добавил, что мое знание вьетнамского языка поможет мне, но не уверен, что смогу убедительно посоветовать вьетнамцам, как вести войну, которую они ведут уже много лет.

Реакция полковника подсказала мне, что я сказал что-то не то.

— Позвольте мне остановить вас прямо здесь, — прервал он. — Не совершайте ошибку, настраиваясь негативно.

В течение следующих десяти минут полковник Вайсингер в словах, которые не оставляли сомнений в его преданности делу, отдавал мне маршевые приказы. Я должен был отправиться в уезд Дыкхюэ, где срочно требовался человек для выполнения важной работы. Этот уезд был заражен вьетконговцами, хотя вьетнамцы этого и не признавали. Проблема заключалась в руководителе уезда Дыкхюэ, армейском майоре по имени Нгием. Полковник Вайсингер объяснил, что Нгием «не ведет агрессивную войну», и, как следствие, вьетконговцы в Дыкхюэ «процветают». Я не должен был тратить время на то, чтобы беспокоиться о своей квалификации, — «просто участвуйте, и чем скорее, тем лучше». Мой предшественник, американский лейтенант японского происхождения, в Дыкхюэ «зря провел свой срок», пытаясь заставить вьетнамский отдел «Феникса» составлять правильные документы. Слово «Феникс» полковник произнес как ругательство. Я не должен повторять эту ошибку и тратить свое время на бумажную работу. Я должен был, повторил полковник, «полностью вникнуть» в обстановку с противником в Дыкхюэ. Вьетконгу в этом районе слишком долго позволяли действовать беспрепятственно, теперь настало время разоблачить и уничтожить их повстанческий аппарат. Полковник Вайсингер завершил беседу следующим зловещим замечанием:

— Честно говоря, Херрингтон, я не слишком впечатлен офицерами военной разведки, которые работали на меня до сих пор. Но вы, похоже, другой. Ради вашего же блага надеюсь на это.

Полковнику потребовалось всего несколько минут, чтобы возложить на меня ответственность за обстановку в Дыкхюэ. Он не оставил сомнений в том, что положение дел в уезде его беспокоит и что он ожидает результатов. Позже в тот же день я узнал от майора Калпа, что южновьетнамцы недавно затрофеили вьетконговский документ, в котором коммунисты восхваляли одну из общин Дыкхюэ, Танми, как «образцовую революционную общину». Этот документ настолько возмутил полковника Вайсингера, что он заявил майору Клиффу Эби, старшему военному советнику уезда Дыкхюэ, что не намерен терпеть ничего подобного. В провинции полковника Джека Вайсингера не будет никаких «образцовых революционных общин».

Чем больше я размышлял о том, что полковник Вайсингер настаивал на том, чтобы я не беспокоился о своей квалификации для консультирования вьетнамцев, тем больше это меня беспокоило. Между строк его наставлений читалось четкое послание: если вы не можете заставить вьетнамцев в Дыкхюэ искоренить повстанцев, то сделайте это сами. И не тратьте зря время.