Высматриватель

– Видите всех этих людей? Я смотрел на них раньше и думал: вот какие хорошие люди, человеческий мир, я смотрел восторженными глазами и видел, что все они держались за свои смыслы, я чувствовал это напряжение, пока не понял, что это обычная ограниченность. Человек прикладывает усилие, чтобы закрыть себя со всевозможных сторон. Люди понастроили стены между собой; закрытые в этих стенах, они исполняют себя, говорят: в актах общения возникает мир – старейшая мысль, и хорошо, что они её усвоили. Но всё это – своего рода слепота.

– Вы думаете, что это театры погасили свет?

– Не только театры… Новости, к примеру, изменение смыслового потока, которое никак не удержать и только пропускать через себя как мыслительную клизму… Человек – это усилие, как только усилие исчезает, человек размывается. Теперь такие времена: надо себя держать. Каждый человек может найти свой участок бытия и благоустраивать. Да, они говорят, а кто будет улицы подметать, если все станут умными, и я отвечаю: сделайте подметателя носителем функции, выдайте ему ответственность вместе с ролью, и все встанут на места и будут крепко думать этот мир, ведь мир – это усилие, как и человек – это усилие. Человек – это усилие.

Фраза улетала в никуда, не услышанная глазами, и кишечниц прогоняли снова и снова, банный лист отдирали от себя и выбрасывали этих назойливых апологетов разумного счастья. Напихивали в свои туловища новизну, и то, что у них получалось, это были информационные тела – как тренировка людьми, аппарат для переработки реальности – как большое задание, и люди, фаршированные событиями. Переваривание жизни как призвание человека, но на выходе – некое говно, из которого надо выковыривать сохранённые цельные объекты и вновь пропускать сквозь коллективное сознание, тужиться, вытаращивать слова и смотреть ими, но ничего опять не увидеть, потому что кодирование сбилось – через слова уже не ухватить... и, пожалуйста, верните картинки – картинки, картинки, верните...

– Что это с тобой? Успокойся, очнись!

– …и вдруг со мной случилась индивидуальность, и я сначала не понял, что это могло означать. И я долго сидел один и смотрел на свои особенности, но потом пришёл летучий матвей, и мы отправились за радостью. По сторонам тянулась улица-ярмарка, по углам сидели разные мастера, которые выделывали события, я заказал себе несколько ближайших, и мы отлично провели день.

…Вышел за пределы мысли, но там не оказалось ни хлопушек, ни шампанского, никто не поздравил его, там стояла тишина, и надо было продолжать – разговор с сумерком, большая и дружелюбная луна, но всё-таки чья-то смерть, и кто это умер? Вот этот умерший – канон, взгляните. Канон умер, канона больше нет. Вот труп, подойдите поближе, это похоже на шкурку от мысли, это марка фотоаппарата, отсюда его узнали, явились на опознание, а там фотоаппарат, это то, чем бетонируют реальность, заливают из толстой трубы взглядом, и всё готово – это и есть наш канон, и никакой он не мёртвый, живее всех…

«Канон» – так уже не говорят, лучше произносить как догма, и это похоже на фильм, что-то такое любопытненькое, смысл не совсем понятен, но звучит интригующе – догма, это звучит как штырь, и можно втыкать, чтобы было понятнее, или просто повторять догма, догма, и какие-то собаки в воображении, убежища, что же это такое? Посмотри вон в том домике, иди в домик, туда, где подают ответы, и только ты войдёшь, они увидят тебя, примут твой запрос, они будут шептаться: «Вот он пришёл к нам, некий умник, человек с пыльным смехом, немного устаревший, он пришёл и будет рассказывать свою историю, и мы спросим про его имя, и он скажет его, как некий умник, здравствуйте, мистер некий – это что, какое-то иностранное имя?» И он посмотрит на них с острым интеллектом в глазах, как человек, замедляющий время...

– Вы слышали что-нибудь про догму?

И тут потребуется пример. Если представить, что люди проходят обязательные этапы в течение жизни – некоторые проходят, но иных уже проносят, и вот там есть такое место, через которое их несут, и на пути этого места что-то высокое, серо-коричневое, создающее ощущение непроходимости, и людей пытаются прямо через него проносить, но там застревает, там заело, и они дерут человека – изо всех сил, пока кто-то не выходит и не говорит: пожалуйста, не нужно проносить людей через догму, будьте добры, обойдите с другой стороны. И все начинают обходить с этой стороны, которую им показали.

– А мы и не знали, что там есть проход, и так свободно, и так хорошо. Вы сами его открыли или кто-то пронёс?