Высокий порог

Она работала, словно картофелеуборочная, хорошо налаженная машина: руки мелькали, то раскапывая землю, то взлетая над плетушкой и отпархивали в отбросах ботвы. Он дивился женской ловкости, проворству, хоть останавливайся да смотри — глаз не оторвать. И кто сбрехнул, что бабу дьявол сотворил. Если он и сотворил, то не работницу, а последнюю тюху, не годную ни на какое дело.

— Давай во что собирать, — скомандовала соседка, наполнив плетушку. — Ведер нету, что ль? Мешки давай.

— Мешки можно, а ведрами не пользуюсь. Да ты, Марусь, оставила бы. Свои дела, поди, есть.

— Меньше говори. — Она понесла картошку к погребу, дед пошел к сараю за мешками. — Правда, нет ли, говорят, жениться надумал? Окном в окна живешь, а новости узнаешь последней.

— А что, нельзя жениться? — озадачил дед соседку. — Я не из блажи, если и женюсь. Брошенных жен не останется.

— Кто говорит нельзя? Можно, дядь Федь. Только как говорится-то: «женитьба не напасть…»

— Слыхал про это. Да не тем руководствуются в жизни.

— А не тем, то и с богом. Только, дядь Федь, не мне говорить тебе, а не дальнозоркий ты человек. Знаешь ли, сколько у нее женихов перебывало? На конторской вертушке не пересчитать… Знаем мы таких невест — нищим помрешь…

— А зачем оно при смерти, богатство-то? С ним расставаться тяжело будет.

— Оставить можно богатство. Только стоящему человеку, а таким камень на шею, да в поганое болото.

— Ты стоящая, да тебе не завещаешь.

Маруся остановилась у сарая, куда дед вошел за мешками, ответила на его отшучивание:

— А что, дядь Федь, осчастливь. Я своего черта в элтэпэ сдам. Да уж пробовала. Давно там был бы — не берут. Говорят, раз взносы платит, неподходящий для них. А пожила бы я за старичком, как ты: не куришь и…

— Надо было подождать, не выходить за первого встречного, чтобы в лэтэпэ не пристраивать потом… Эх, бабы…

— Судьба, дядь Федь.

— То-то, что судьба. Всем судьба, — заключил разговор дед и вышел с мешками, с выражением недовольства на лице. — Солдат, Марусь, гибнет на поле, матрос на море. Кого назовешь счастливым-то, коль на то пошло?

— Есть, поди, такие. Сразу не выбрать, а есть, — ответила соседка, опорожнив плетушку. — Наверное, кто головы ни о чем не ломает, тот и счастлив. Да не будем искать их, дядь Федь. Картошку уберем, и наше счастье из погреба будет посматривать на нас.

Маруся помогла соседу и заспешила на телятник. Дед Казанок, оставшись один, снова опустился на колени и пополз по мягкой земле, сетуя, что люди берутся учить, не всегда разумея, что самим бы у других поучиться. Он войну прошел. А там каких учителей ни бывало. Генералов, корреспондентов по фронтам возил, христофорова трава. Сколько похвальных грамот одних. А они учить! А медали с орденами — это что, за глупость выдавалось? Разберемся без вас, как жить, с кем сходиться. Не один раз смерти в глаза наплевал. Скольких зарыли в шар земной, а я хожу пока по нему, христофорова трава, цветы топчу.

Дед разошелся. Задергалась жилка у глаза справа, задрожали руки.

«И что это людям до чужой жизни? Ладно бы, я что украсть замыслил. Узнала — отговори. Тогда я тебя послушался бы, христофорова трава. Потому, как там преступление предотвратишь, за которое по головке не гладят теперь. За то сам спасибо скажу тебе. Добра желают словами, а попроси у любого денег — в долг и то не дадут. Постнова с пороками, а кто их не имеет? Бабенка двух ребят поднимает… Пьет? Да у нас и петухов споили. Нинке поддержка нужна. Помоги — не станет она так своей жизнью распоряжаться. Подождите, я вам докажу, какая Постнова. Докажу!

В доме не было прибрано, и с улицы не хотелось забиваться в стены, но наступило время обедать. Он поставил варить картошку, разогреваться щи, поправил на кровати постель, смахнул со стола мусор и присел на диван. От работы болели ноги, кололо в пояснице и ломило в руках. От непривычки, думал он, вся боль. Летом не особенно гнулся, разбаловался. Последние дела осенние. Зимой опять бездельничать.

Дед Казанок закрыл глаза, перенесся в зиму. За оградой по дороге носятся трактора, машины, возят силос, сено. Он дома в тепле и уюте. Светится телевизор. Рядом Нинка…

«А как же с работой? Она молодая. Ей пенсию надо заработать. Сейчас, допустим, грибы, ягода в лесу, а зимой-то… В столовую устроить? Мне директор пойдет навстречу, простит ей, если не так что было… После работы будет отдыхать. По дому все сам сделаю. Корову возьмем, овец прибавим. Ребят все ж двое. С кормами, со скотиной помогать будут…»

На плите зашипела вода, выплеснулась из кастрюли с картошкой. Дед резко встал, но не одолел подъема, плюхнулся с резкой болью в позвоночнике на диван.