Высокий, царственный и сварливый

— И не забудь куртку и ботинки принца Кая! — крикнул ему Хорхе вслед как раз в тот момент, когда я остановилась перед третьей кабинкой справа.

Внутри был чернокожий гигант, демонстрируя свой профиль, пока жевал висящий тюк сена. По меньшей мере семнадцать ладоней в высоту, мощный, но худощавый, и, судя по тому, что я мог разглядеть в этом великолепном существе, каждый его дюйм был обсидианово — чёрным. Эти бездонные глаза, аккуратная грива, шерсть, сияющая так ярко, словно шелк.

— Кто это? — спросила я.

— Кто? Подождите, вы имеете в виду Баки? — удивленно переспросил Хорхе. — Ах, подождите, подождите, ваше высочество, я бы не подходил слишком близко!

Паника в голосе начальника конюшни остановила меня.

— Он что, необученный?

— Нет, нет, он не необученный, просто…Баки может быть немного агрессивным. Мы должны посмотреть, как он отнесется к вам, мэм.

Взгляд Хорхе скользнул мимо меня, я проследила за его взглядом и увидела, что он смотрит на Кая. Он ответил на их безмолвный разговор кивком.

— Всё в порядке, Хорхе. Принеси ей яблоко.

— Конечно, — как только Аладдин вернулся с двумя парами ботинок и поношенной черной курткой, мужчина постарше поспешил в том же направлении, откуда вернулся Аладдин.

— Яблоко? — повторила я, обращаясь к Каю.

Он подошел ко мне.

— Угу. Если он возьмёт его у тебя, ты сможешь оседлать его.

При звуке голоса Кая Баки повернул голову в нашу сторону и уставился на нас. Конь шагнул вперед и высунул голову из — за стойла, двигая ей, словно подзывая Кая. Кай подошел к нему.

— Он твой? — спросила я, чувствуя, как воздух в моих легких заменяется тяжелой, головокружительной вязкостью, когда я смотрела, как Кай с мягкой улыбкой на губах гладит лошадь.

— Ага.

Я понятия не имела, как одному тихому звуку удавалось передать столько любви, но Каю это удалось. Я почувствовала это прямо в груди. Видеть, как он так сильно заботится о животном, было опасно. Это подтолкнуло мою влюбленность к краю обрыва, который вел в бездонную пропасть под названием любовь.

— Я нашел его ещё жеребенком, раненым и брошенным в канаве, когда несколько лет назад путешествовал с Фэем и несколькими друзьями на юг.

Что ж. здравствуй, край обрыва любви. Наконец — то мы встретились.

Я пыталась сопротивляться тебе, правда, но потом он сказал мне, что спас маленького жеребенка, как будто это было обычным делом, так что это было вне моего контроля.

Чёрт, почему? Почему он сказал мне, что спас Баки? Как я могла не превратиться в лужицу любви и вожделения при мысли о том, что он пытался успокоить испуганного маленького жеребенка, покрытого грязью, когда вытаскивал бедняжку из канавы?

К счастью, в этот момент вернулся Хорхе, так что мне не пришлось пытаться придумывать внятный ответ, который не был бы таким: “Мне кажется, я влюблена в тебя”. Но как только яблоко оказалось у меня в руке, а Хорхе и Кай отступили назад, до меня дошла тяжесть того, чего мне нужно достичь.

Была доля правды в идее, что животные лучше всех разбираются в людях. Итак, если лошадь не посчитает, что мне можно доверять, то это обречет на неудачу прогресс, которого я пыталась добиться с Каем. Другими словами, я, возможно, только что выстрелила себе в ногу. Дерьмо.

Пожалуйста, возьми яблоко. Пожалуйста, возьми яблоко. Пожалуйста, возьми яблоко.

Я мысленно повторила заклинание, приближаясь к Баки. Лошадь замерла, когда он свирепо посмотрел на меня, прежде чем отступить назад, шурша сеном под копытами. Что ж, это было отличное начало.

Стараясь не смущаться, я подняла яблоко и протянула ему.

— Привет, Баки, — проворковала я. — У меня есть кое — что для тебя, — он грубо фыркнул. Чёрт. Быть судимой лошадью было тяжело. Я помахала перед ним яблоком на случай, если он не заметил его. — Ты не возьмешь его?

Ничего. Баки не пошевелился, он просто взъерошил голову.

Слишком напуганная, чтобы смотреть на Кая, я перевела взгляд на Хорхе.

— Он когда — нибудь раньше брал у кого — нибудь яблоко?

Хорхе неловко наклонил голову.

— Кроме самого принца Кая, э — э…нет. Но это не значит… — мужчина сдавленно выдохнул вместо окончания фразы, его глаза широко раскрылись.

Именно тогда я это почувствовала. Дуновение теплого воздуха, которое покалывало мою ладонь и пальцы. Звук сопения. И, наконец, прикосновение влажных широких губ, когда тяжесть яблока исчезла из моей руки. Я посмотрела на Баки, его глаза ночного неба пожирали мою душу, когда он сделал настоящее заявление, громко раздавливая, хрустя и чавкая.

Он взял его…

— Привет, — прошептала я с благоговением, от восторга уголки моих губ медленно приподнялись.

— Он принял его, — голос Хорхе прозвучал как шепот, затем стал громче. — Боже мой, он действительно взял его.