Высоцкий

В «Парижске» у Высоцкого произошло немало важных событий. Здесь вышли его большие виниловые диски (в «Chant du Mond», как и у Окуджавы, причем две песни Высоцкий исполнил в переводе на французский). Эти пластинки стали мечтой для миллионов соотечественников, но доставались только тем номенклатурным начальникам, которые запрещали Высоцкому выступать и печататься в СССР. В Париже он выступал в 1977 году с сольными концертами в театре «Элизе» на Монмартре — на родине подобное было заведомо невозможно.

В 1978 году Высоцким написана легендарная песня «Письмо к другу, или Зарисовка о Париже», адресованная другу-артисту Ивану Бортнику. Песня насквозь иронична, о чем красноречиво свидетельствует ее финал:

Проникновенье наше по планете
Особенно заметно вдалеке:
В общественном парижском туалете
Есть надписи на русском языке!

Любопытно, что для оформления шуточного тезиса о «ненужности» русского человека в Париже Высоцкий находит нетривиальные, парадоксальные рифмы, выходящие за пределы традиционного набора («Париж — крыш», «Париже — ближе», «Парижу — вижу» и т. п.):

Про то, что, Ваня, мы с тобой в Париже
Нужны — как в бане пассатижи.

Между тем именно с 1978 года парижская тема начинает основательно осваиваться Высоцким — и в песнях, и в стихотворениях, которые сохранятся в рукописном виде. Это, прежде всего, произведения, обращенные к художнику и скульптору Михаилу Шемякину, жившему тогда в Париже: тут необходимо назвать песню «Открытые двери…» — рассказ о совместном кутеже двух друзей под влиянием «французских бесов», стихотворение «Осторожно, гризли!», экспромт «Как зайдешь в бистро-столовку…». Есть стихотворения, в которых осмысляются те политические события, которые Высоцкий наблюдал в Париже: «Новые левые — мальчики бравые…» (о митинге «левой» молодежи), «Жан, Жак, Гийом, Густав» (о визите римского папы в Париж). К 1980 году относится и рукопись восьмистишия (возможно, это заготовка для будущей песни):

Мог бы быть я при теще, при тесте,
Только их и в живых уже нет.
А Париж? Что Париж! Он на месте.
Он уже восхвалён и воспет.

Он стоит, как стоял, он и будет стоять,

Если только опять не начнут шутковать,
Ибо шутка в себе ох как много таит.
А пока что Париж как стоял, так стоит.

Текст явно незавершенный, но мотив вечности Парижа, звучащий здесь со всей серьезностью, свидетельствует о том, что диалог Высоцкого с Францией и ее столицей к моменту его трагической кончины был отнюдь не исчерпан.

Третий из легендарных бардов, Александр Галич, не оставил такого количества стихов и песен о Франции, как Окуджава и Высоцкий. Но именно ему суждено было в конце жизни пополнить ряды русской литературной эмиграции в Париже. Это произошло в начале 1977 года, когда по решению дирекции радиостанции «Свобода» он был переведен из Мюнхена в парижское бюро и возглавил там отдел культуры. Из Мюнхена, впрочем, он ездил в Париж нередко. О своем «романе с Парижем» Галич вдохновенно и поэтично рассказал, беседуя с радиослушателями, девятнадцатого июля 1975 года (когда еще служил в мюнхенской редакции):