Высоцкий

Поэзия Окуджавы, Высоцкого и Галича сегодня живет и как предмет академических исследований, и как часть культурного сознания интеллигенции, и как живая часть русского языка. И для всех этих уровней ее бытования важна французская тема. По аналогии с введенной В. Н. Топоровым категорией «Петербургский текст русской литературы» мы можем говорить о парижском (и шире — о французском) тексте в творчестве трех классиков авторской песни.

«Франция», «Париж» — традиционные и многозначные образы русской поэзии, включающие в себя такие значения, как «свобода», «красота», «культура», «поэзия», «утонченность», «остроумие» и т. п. Естественно, эти образы оказались представленными в произведениях трех классиков авторской песни. Для трех великих бардов Франция стала частью житейской и литературной судьбы. Достаточно вспомнить, что Галич и Окуджава завершили на французской земле свой жизненный путь (соответственно в 1977 и 1997 годах; трагическая гибель Галича по сей день остается неразгаданной тайной), а у скончавшегося двадцать пятого июля 1980 года в Москве Высоцкого остался неиспользованный авиабилет в Париж на двадцать девятое июля.

Теперь же о том, как сложился «роман с Францией» у каждого из легендарных поэтов.

Булат Окуджава поначалу обратился к французской теме, что называется, не от хорошей жизни. Живя и работая в Калуге, он выпустил там свою первую книжку «Лирика» (1956), составленную из вполне советских, осторожных и по форме и по содержанию лирических стихов, ничем не выдающих в авторе настоящего Окуджаву. Многие из этих стихов в ортодоксально-комсомольском духе первоначально печатались в калужской газете «Молодой ленинец». Среди них — стихотворение «Моя Франция». Оно начинается с лирических тонов («Дождя пелена косая. / Пропитано всё водой. /А ты под дождем босая / стоишь, протянув ладонь. /Усталостью смяты плечи. /Мертвы на губах слова… / Такою тебя под вечер /художник нарисовал»), но тут же переходит в расхожую газетную риторику:

Но я за осенней мглою
вижу тебя другой:
с поднятой головою
идешь ты в последний бой.

И в этом бою неистовом

рождается и встает
в поступи коммунистов
будущее твое.

Честно говоря, трудно заподозрить автора этих строк в искренности. Это, конечно, стихи неискренние и конъюнктурные. По этим строкам никак не опознать автора — их вполне мог написать, скажем, Роберт Рождественский, а то и еще менее искусный поэт. Не случайно Окуджава никогда не включал «Мою Францию», как и остальные опусы из «Лирики», в свои позднейшие книги, в том числе в последнее прижизненное издание «Чаепитие на Арбате» (1997).

Потому отнюдь не радует тот факт, что «Моя Франция» открывает посмертное издание Окуджавы «Стихотворения» (2001) в «Новой библиотеке поэта». Думается, подобные стихи, от которых автор фактически отрекся, надлежало бы помещать в конце книги, а то и вовсе оставить за ее пределами. Со стороны текстологов такое нарушение авторской воли — досадная ошибка (причем такая, которая, согласно французскому присловью, c’est plus qu’une crime[4]).

Настоящий образ Франции появится у Окуджавы гораздо позже. Первая поездка во Францию в конце 1967 года, успешное выступление перед публикой и выход в 1968 году пластинки в «Chant du monde» впоследствии нашли несколько мифологизированное описание в прозе Окуджавы, а именно в рассказе «Около Риволи, или Капризы Фортуны» (1992). Первый поэтический отклик на посещение Франции появился только в 1982 году. «Я никогда не вел путевых дневников, не писал очерков о загранице или стихов. Специально — никогда не получалось. А вот в последний раз, вернувшись из Франции, написал стихотворение…» — рассказал поэт на страницах «Московских новостей» шестого января 1985 года. Речь о стихотворении-песне «Парижская фантазия» (первая публикация — в журнале «Дружба народов». 1983. № 3).

Здесь творческий юмор сочетается с ненатужной романтикой, конкретность и зримость деталей — с ироничной философичностью: