Высоцкий

«Текст жизни» — такая терминологическая метафора возникла во второй половине двадцатого века. Текст жизни Высоцкого так же обширен, разнообразен и многолюден, как и его художественный мир. Мало кто из близких Высоцкому людей при его жизни имел полное представление о всем корпусе его стихотворных текстов. Точно так же и весь «текст жизни» не был ведом никому. Каждому досталось, говоря «высоцким» словечком, «по куску». Не всегда персонажи сложного биографического сюжета даже знали о существовании друг друга.

Один из таких персонажей, названный в книге Марины Влади только по имени — Давид, был «рассекречен» много лет спустя. Им оказался переводчик с итальянского Давид Карапетян, владевший большим и уникальным «куском» информации, но в течение двадцати лет хранивший молчание. В 2000 году в альманахе «Мир Высоцкого» появилась мемуарная подборка Д. Карапетяна «Рядом с Высоцким», а двумя годами позже вышла книга этого автора «Владимир Высоцкий. Между словом и славой».

Д. Карапетяну, как никому из мемуаристов, удалось схватить единство личности и творчества Высоцкого. Он еще в середине шестидесятых годов сумел увидеть в нем прежде всего оригинального и эстетически значимого поэта. Житейское поведение знаменитого друга Карапетян изображает и оценивает с учетом доминанты его личности. Прицельно и убедительно обрисованы отношения Высоцкого с Людмилой Абрамовой, Мариной Влади и с Татьяной Иваненко. Автор доносит до читателя известные ему подробности этих отношений, не сбиваясь на обывательское морализирование.

Особенную ценность представляет рассказ Карапетяна об их совместной с Высоцким поездке на дачу к Хрущеву. До появления этих мемуаров мы располагали лишь крайне расплывчатыми и неточными сведениями об этой поистине исторической встрече. Немало в книге важных штрихов, уточняющих наше представление о политической позиции Высоцкого и его взаимоотношениях с тогдашними вольнодумцами: «…Снобистское неприятие Высоцкого в кругу диссидентствующей интеллигенции тех лет было в порядке вещей. Внятность Высоцкого казалась им по недомыслию примитивностью, хотя она-то и была той самой „неслыханной простотой“, к которой стремился Пастернак…»[26] Карапетян убедительно характеризует взгляд Высоцкого на «диссидентов-профессионалов»: «Володя считал их людьми излишне политизированными и не вполне свободными»[27].

Вместе с тем Высоцкий был органически не способен к какому бы то ни было компромиссу с властями. По праву близкого друга Карапетян задал ему вопрос на эту тему и получил чрезвычайно важный ответ: «Никогда этого не будет. Через это я уже проходил. Как-то написал я стихи под ноябрьские праздники. Хотел увидеть их напечатанными. Совсем плохи дела были тогда. Там и красные знамена были, и Ленин. Утром перечел — порвал и выбросил. Понял — это не для меня»[28].

Такого рода свидетельства — самый убедительный ответ и тем, кто пытается в спекулятивных целях объявить Высоцкого «советским», и тем, кто сводит его многозначное художественное «послание» к плоскому «антисоветизму».

Сбор и систематизацию мемуарных показаний продолжал вплоть до последнего времени В. Перевозчиков, выпустивший несколько документальных книг. В 1998 году вышла «Правда смертного часа» — хроника событий 1980 года, двумя годами позже она пополнилась разделом «Посмертная судьба». Автор исходит из того, что в изучении Высоцкого «важно все: и сохранение творческого наследия, и накопление биографических материалов, и фиксация всех легенд и даже слухов, связанных с его жизнью»[29]. Такая установка, в общем, плодотворна — тем более что сам Перевозчиков продолжает исследовательскую работу, он готов уточнять и пополнять опубликованное им ранее.

В 2005 году вышла книга этого автора «Неизвестный Высоцкий». Здесь есть новые беседы с людьми, знавшими Высоцкого (в этом смысле это продолжение цикла «Живая жизнь»), и есть короткие новеллы, посвященные сложным и деликатным темам. Писал ли Семен Владимирович Высоцкий донос на сына-«антисоветчика» в КГБ, как утверждает Марина Влади? Каковы были отношения Высоцкого с Георгием Бантошем, вторым мужем Нины Максимовны? Эти вопросы по этическим причинам не поднимались биографами при жизни родителей Высоцкого. Однако они неизбежно возникают вновь, и лучшее, что можно сделать сегодня, — опросить «очевидцев», собрать все существующие версии.