Высшая мера

— Начитался ты, Сергей Павлыч, всяких разностей и мутишь людям разум… Настенька, я за тобой, голу́ба. С Бухарской стороны казах знакомый кричал, доктора просит. Мальчонка у него заболел крепко. Аул в трех верстах от берега, недалеко. Казах на таратайке приехал. Айда-ка, милая, докачу тя до берега на велосипеде, а там на бударке переправлю… Помочь надо человеку…

Настя вопросительно взглянула на Сергея. Он неопределенно пожал плечами: как знаешь, мол, Настюша, но ты ведь в таком положении…

— Не боись, Серега, я ее на багажничке тихохонько, легохонько…

— Хорошо! — согласилась Настя и пошла в амбулаторию, стаскивая с себя халат.

Стахей Силыч повесил ее маленький чемоданчик с медикаментами и инструментами на руль, Сергей помог Насте устроиться бочком на решетке багажника, пробежал немного за велосипедом, придерживая жену, и отстал. Стоял и смотрел вслед с обеспокоенной улыбкой. Настя держалась за плечи Стахея Силыча и оглядывалась на Сергея успокаивающе, с лукавинкой в больших темно-вишневых глазах: дескать, не волнуйся, видишь, как старательно пыхтит старый кавалерист, нажимая на педали!

Они скатились по Севрюжьему проулку к старице, а Сергей только теперь увидел, что стоит посреди улицы полуобнаженный, босой и что женщины, идущие к общему колодцу за водой, поглядывают на него озорно и насмешливо. Его это не смутило. Чувствовал себя сильным, счастливым, удачливым! Нарочно прошелся по дороге, загребая ступнями мягкую пыль. Может, больше никогда-никогда не придется вот так, босиком, пройтись по родной улице!

И вдруг ощутил, как в шелковистой мякоти пыли ступня коснулась чего-то острого. Он нагнулся и увидел бутылочный осколок. На ступне выступила кровь. Сергей насмешливо мотнул головой: какая нежность! В детстве его ноги, от зимы до зимы не знавшие обуви, зараставшие цыпками, и не почувствовали бы этой стекляшки.

Ополоснув под рукомойником ноги, Сергей прошел в Настино царство. Словно на грех, никак не мог найти ни йода, ни бинта, хотя и обшарил весь шкаф с медикаментами. Из уголка достал небольшую картонную коробку: может, здесь? Снял крышку. Что-то прикрыто чистым листком из ученической тетрадки. Приподнял его. Там — диплом об окончании Настей Уральской фельдшерско-акушерской школы. Под ним — ее паспорт, комсомольский билет, членские книжечки Осоавиахима и МОПРа.

Все это Сергей с удовольствием перелистал, перечитал. На самом дне коробки лежала пачка чистых конвертов, в каждом, чувствовалось, было что-то заложено. Верно, бес-искуситель подтолкнул руку Сергея, взял он эти конверты. И в каждом увидел исписанные Настиным почерком тетрадные листки, сложенные вчетверо. Вынул один, начал читать и тут же опустился на табурет, крашенный белой краской. Совершенно забыл, зачем сюда зашел.

Настя писала неведомому Артуру, писала и вкладывала в конверты, писала и вкладывала. Каждое письмо начиналось почти одними и теми же словами:

«Я люблю тебя, верю в тебя, я знаю, я убеждена, что ты чист, что ты не подлец… Внезапные обстоятельства помешали тебе сообщить свой адрес… Не допускаю, Артурчик, мысли, что с тобой случилось несчастье, что тебя нет в живых…»

Она вспоминала день их знакомства, их редкие, но счастливые, по ее мнению, встречи, когда он вбегал вдруг в общежитие, звеня шпорами… Вспоминала многое-многое, выворачивавшее Сергею душу. Оказывается, Настя даже стихи писала!

«Знаешь, Артур, а я стихи начала писать. Правда-правда! Говорят, у меня получается…»

— Кто, кто это тебе говорил?! — скрипнул зубами Сергей. — Мне ты ни разу об этом не сказала… Ух, как-к-кая же ты!..

А в письме — больше того:

«Несколько стихотворений я даже в газеты посылала, Артурчик. Смеешься? Сроду не подозревал во мне такой смелости? Я и сама удивляюсь. И ты знаешь что? Два стиха моих напечатала областная газета! Я ходила такая зазнавшаяся, страх просто! И никто об этом не догадывался. Потому что я не своей фамилией подписывалась. Знаешь, какая фамилия стояла под стихами? «А. Воскобойникова». Не сердись, что твою фамилию взяла…»

— Господи, какой же я олух царя небесного! — прошептал Сергей, вспоминая, что видел в газете стихотворение под такой фамилией.

Рвал глазами новые, новые строчки писем.