Высшая проба. Недуг мой, свет мой

– И сколько лет они тут живут? – озадачился Хирд, не видевший скользящих над его телом худых, призрачно-белых ладоней.

– Все по-разному. Кто-то двадцать, кто-то всего семь… последнего, девятого, урод привез в год дракона… он так говорил. Потом сказал, что хватит… и этих кормить нечем. – Пояснила Аюма, упорно державшаяся рядом с Гином.

– А где вы берете еду? – насторожилась Яна.

– Нам дает один из поваров, – ошеломил ее ответ лекаря, – он выполняет приказ урода. Но дает только самое простое, дешевые крупы и овощи, бочковое масло. Только по большим праздникам, когда в кладовые относят остатки угощения, открывает потайную дверцу и зовет нас, чтобы набрали остатков нарезанного мяса и рыбы. Все равно пропадет, да и никто не заметит пропажи.

– Я не зря его просто сжег? – скрипнул зубами Хирд. – Хотя… лгу. В тот момент меня ничто бы не остановило.

– Так как открыть ту дверцу без повара? – Задумалась Яна.

– Послать булыжник. Мы уже один украли… дали другое имя. Он не хотел… три года бились, пока придумали, как выдать приказ. – Объяснил Гин обессиленно опуская руки, – я сделал все, что смог. Учиться пришлось самому… вот на них. Малис немного изучал целительство, он и подсказывал.

– Тогда садитесь, поехали отсюда. – Яна растянула кокон и создала позади себя несколько сидений.

– А вещи? – заволновалось они.

– Быстро собирайте и ничего не бойтесь, – поняла их тревогу магиня. – Вы под моей защитой.

– А вы… кто? – недоверчиво рассматривал ее один из пленников.

– Герцогиня Дэнзорская, – усмехнувшись магиня создала на себе иллюзию дорогого наряда и роскошные украшения вместо стягивающих запястья стальных браслетов с обрывками цепей. – так понятнее?

– Адапт… – пробормотал один из пленников, – теперь я понимаю, как ты смогла поймать этого юркого скорпиона. Он ведь вооружен был самыми мощными жезлами и артефактами. Нам нужна минутка, забрать накопители и зелья, которые смогли украсть.

– Бросьте здесь, – в голосе Хирда звенела сталь, – я все оплачу вам стократ, дам жилье и работу. И вообще объявляю амнистию.

И они внезапно поверили, потянулись к странной туманной повозке с мордой медведя, начали неуклюже устраиваться на непривычно мягких сиденьях.

Глава третья

На кухне было относительно спокойно, никто не носился с ведрами и кружками, никто не прятался в соседних столовых и буфетных. Повара просто загасили огни под кастрюлями и сковородами с недоготовленными блюдами и бдительно следили за стоящими в духовках булочками и жаровнями.

Лишь сильно побледневший немолодой старший повар Соланж стоял у невысокой дверцы в дальнем торце внушительного помещения, и с заметной тревогой прислушивался к происходящему за ней.

– Туда нельзя! – Загородил он своим телом проход подлетевшей сфере, явно не осознавая, кого пытается остановить.

Впрочем, сфера перед ним все же замерла, повинуясь незаметному знаку поданному отшельнику Беруальдом.

– Почему? – осведомился он ледяным тоном.

– Так ведь… – замялся повар и вдруг заметил среди людей, сидевших в ледяной чаше, королеву, присоединившуюся к магистрам в последний момент – Ваше величество! Объясните сами… я не могу, клятву давал.

– Что я должна объяснить, Соланж? Отвечай, я ничего не знаю. – непонимающе нахмурилась Гизейдес, и на всякий случай добавила, – снимаю с тебя все клятвы.

– Так ведь ваш был приказ… – с явной обидой поджал губы повар, – я столько лет как проклятый… как воришка таскаю им ночами продукты…

– Кому? – мгновенно перехватил нить разговора Териан.

– Преступникам, – бросил с презрением повар, – смертникам, которых ее величество тайно отдает алхимику Престену на опыты.

– Но ведь он уже тридцать лет не живет во дворце? – потрясенно охнула королева. – И когда же я давала тебе такой приказ?

– Здесь все написано, я храню! – повар расстегнул форменный желтый китель и достал плоскую, как портсигар шкатулочку.

Снял с шеи ключик и отпер свое секретное хранилище, откуда был торжественно извлечен пожелтевший лист бумаги.

– Вот, – расправив ее, гордо произнес Соланж и вдруг побледнел до синевы. – А где?

Старая бумага, на каких канцелярия Териана писала указы и послания, сохранила лишь завитки золоченых виньеток. И ни единой буквы.

Повар не просто побледнел, он вмиг посерел и осунулся с ужасом глядя на это доказательство его преступления.

– Не расстраивайся так, – не выдержал Беруальд, – ты не единственный, кого он подло обманул. Лучше скажи, сможешь открыть двери в те пещеры, где сидят преступники?

– Только в самую первую. Дальше стоит еще дверь, ее они открывали сами. Вернее, Гино… он ведь тоже тут с ними. Я так и думал, что это он чего-то натворил и ради сына Престен и затеял этот эксперимент. Он ведь приезжает тайком, каждые три – четыре месяца. Привозит какие-то зелья, проходит через кухню, требует отчет.

Увлеченный рассказом повар даже не заметил, что уже не стоит перед королями и магом, а сидит в стеклянной чаше, летящей под потолками основательных продуктовых погребов, задымленных рвущимся навстречу смогом.