Высшая проба. Недуг мой, свет мой

– Далеко… там у него понаделано ходов и пещер, хотя многие он просто нашел, по-моему. Гинольт знает об этом очень много… он меня и разбудил… всю жизнь благодарить буду. Лил ледяную воду, хлопал по щекам… и умолял проснуться. Урод сначала плеснул на нас мощное снотворное, смешанное с парализующим. Но меня сразу прикрыл кокон… много не попало, поэтому Гину удалось растормошить. А Хирда разбудил сам урод, когда распял в цепях над алтарем накопителей. Хотя и меня на свободе не оставил…

Она оглянулась на зеркало, скупо усмехнулась и, сняв иллюзию, тряхнула кандалами.

– Падальщик… – с гневом выдохнул изучавший раны огневика Энгор.

Протянул ладонь и с нее осами сорвалось несколько мелких заклинаний. Стремглав пролетели к украшавшим герцогскую пару браслетам, втянулись в замочные скважины и через пару секунд, тихо лязгнув, те распахнули металлические челюсти.

– Но его уже кто-то лечил, – приподнял бровь Териан.

– Гин, он лекарь. Сильный, на мой взгляд, но резерв истощен. Урод держал их для пополнения накопителей, – пояснила Яна, садясь на край стула рядом с лежанкой. – У меня тоже была спрятана на крайний случай капелька, но я вылила на глаза.

Она специально докладывала так подробно, точно зная, все эти сведения очень ценны лекарям для выбора способа лечения. Незачем тратить силы на повтор уже кастованных заклятий, если можно добавить что-то другое.

– Вызывай его, этого лекаря, – не оглядываясь, велел отшельник и наконец вынес вердикт, – лучше всего целительный туман.

– Может, дождь? – осведомился дед, – мы тоже поможем. О накопителях не волнуйся, дадим с запасом.

– Не нужно, я привез своих, – отказался Энгор, – тогда в круг.

Они встали вокруг лежанки все впятером, приняв на равных и Изольду. В стороне остались лишь Яна да королева Лортана, присевшая рядом с гостьей и сочувственно гладившая её плечо.

Из-под простертых ладоней магов потек, все густея, белый туман, собираясь над телом герцога плотной пеленой. Крохотная тучка не оставалась неизменной, из неё начал моросить мелкий дождичек, пахнущий мятой, хвоей и чередой. Он стекал по израненной коже и снова поднимался к тучке легким паром, отдавая смытые обрывки кожи и сажу волшебной лежанке, тотчас поглощавшей все отходы с завидным проворством.

– Свет мой, почему тут так мокро? – недовольно поинтересовался вдруг Хирд и сразу заволновался, – Свет мой, ты где?

– Тут, – немедленно отозвалась Яна и пошутила, – не волнуйся, пожалуйста. Это дедушка собрал всю семью, чтобы устроить тебе хорошую головомойку.

– В этом он мастер, – подумав секунду, насмешливо согласился герцог, – а где твоя рука?

– Хирд… потерпи немного, я никуда не денусь. Это мои покои и моя спальня.

– Наша, – категорично поправил он.

– Разумеется. Но сейчас целебный дождь тебе нужнее, чем моя рука.

– Ничего подобного, – он и не подумал соглашаться, – каждый твой пальчик мне дороже всех дождей.

– Как вы считаете, коллеги, – задумчиво осведомился Беруальд, – нам еще не пора усыпить этого болтливого пациента?

– Можешь попытаться, – издевательски фыркнул его внук, – я никогда не поверю, что Яна еще не прикрыла меня от всяких посягательств на свободу.

– Представь себе, – серьезно вздохнул старый король, – я тоже с полным правом считал, что защитил тебя от «всяких посягательств».

– Урод был безумцем, – уверенно сообщила Яна, – а у таких, как мне объясняли, просыпаются нечеловеческие способности, когда речь идет о достижении заветной цели. На мне, когда я проснулась, не было ни одного из тех артефактов, которые считаются неснимаемыми.

– На мне тоже… – буркнул из-под облака Хирд, – и я никогда не поверил бы ничьим сообщениям, если не рассмотрел на груди урода среди прочих артефактов амулеты Яны… которые знаю наизусть.

– Значит, они сгорели… – хмуро предположил дед.

– Надеюсь, уцелели, – не очень уверено произнес герцог. – Этот мерзавец даже не задумывался, почему мы носим такие вещи под одеждой, таскал сверху, повесив все на толстую золотую цепь. Наверно для надежности. И когда я… озверел, то в ту самую цепь и бросил залп огненных молний. Металл сразу начал плавиться, потек, прожигая одежду до кожи, но он еще терпел, хотя ругался как портовый забулдыга. А потом не выдержал, сорвал с шеи и отшвырнул в сторону. Они попали под шкаф, я тогда еще видел. А потом он выпустил в меня несколько шаров из боевого жезла и один взорвался почти перед моим лицом. Остальные я успел направить назад, и отлично рассмотрел, как рухнул на пол факел, в который превратился старикашка. Больше я ничего не видел, но жег и жег то место, пока не начал задыхаться от вони горящей плоти. И тогда появился кокон Яны…

Он смолк, но высунул сбоку израненную руку, безошибочно угадав, где сидит его любимая. Она мгновенно обхватила бережными ладонями пеструю длань, рассмотрела и отправила назад, уверенно объявив:

– Заживает просто невероятно быстро.

– Как на собаке, – пошутил ее успокоенный муж.

– Меня звали? – раздался от дверей неуверенный голос Гина.