Выставка

Душа моя, все перебралось с третьего на второй этаж. Сечешь? У меня мурашки начинают по спине ползать. И опять я получила мейл, сама знаешь, от Кого. Есть прекрасные пассажи, но не буду утомлять тебя. Участившееся его присутствие с Аспидой на месте, которого мы добивались, в итоге оказалось безуспешным. Убил меня мишка. Адвокат Гркович заявился к нам сегодня на фирму. Бьюсь об заклад, что сердечный клапан в Берлине нас достанет.

* * *

Из-за недостаточной длины и стихшего ветра, веревка вместе с доской, висящая надо мной и соседом Владицей, теперь время от времени тихонько поскрипывает, раскачиваясь только до середины обычной амплитуды. Мы оба продолжаем молча стоять с согнутыми шеями, как не стояли, отдавая дополнительные последние почести четырехногой бабе с заверенной печатью историей жизни.

Может быть, только тот, кто заботится о том, чтобы не поколебать доверие читателей при взгляде на несомненное множество веков — и это было единственное, что просочилось из строго секретного сообщения Департамента по изучению трансграничных медицинских явлений, где бабкиным трупом восхищались две недели, прежде чем отправить его в крематорий (за счет муниципальных властей) – веков, по которым она проковыляла на своих четырех ногах, причем возможно, скажем мы, тот не засчитал век-другой, но что касается ног, то ничего не отнял бы, потому что какой резон отнимать их, когда (потому что здесь речь идет не о плетомерии[22], хотя это и так бросается в глаза) две из этих четырех ног были обычными, вручную сделанными костылями, идеально нивелированными и приведенными к размеру бабкиных, так сказать, естественных ног, а те, в свою очередь, были уподоблены искусственным ногам, прежде всего размерами и шишками, и они как бы срослись в единое целое, которое не в состоянии создать ни природа, ни искусство, но при этом остающиеся костылями.

Две недели тому назад в 8.45 супруги из дома-близнеца обнаружили, что шторы с бабкиных окон (длительное время задернутые, особенно с того момента, когда наемный портретист Раджа смонтировал в бабкиной квартире мольберт) сняты, и они углядели, словно сквозь дыру во времени, бабку, покачивающуюся на терраске среди цветов гибискуса. Сначала они и подумать не могли, что это за узкая вертикальная оптическая обманка, т. н. полоска, которая заставила бабку вытянуться во весь рост, с помощью которой обычно разделяют в рекламных целях, часто с использованием лупы, обработанные и необработанные питательным кремом эпидермисы на манекенах, с учетом того, что одинаковая равномерно нежная восковая поверхность бабкиной кожи исключала, в данном случае, необходимость использования такой полоски, не смогла удержаться от комментария помощница следователя – супругам поначалу даже и в голову не могло прийти, что эта полоска, как минимум, может быть веревкой.

И в самом деле, на стуле за небольшим обеденным столом, заваленным какими-то миниатюрными парадными портретами представителей эпохи мужского пола, следователь с помощницей обнаружили бабкин портрет. На одной из стен расположилась коллекция часов с маятниками, на другой, над диваном в стиле «бидермайер» висел портрет всадника в белом парике, здесь же были и рыцарские латы небольшого размера, а в углу комнаты – пучок китобойных гарпунов, на подставке перед зеркалом в золоченой раме – деревянная рука с крюком вместо ладони, а в крюке – веер.

Крючок над терраской использовали с пользой для дела. До бабки на нем, говорят, висел сетчатый розовый мешочек, набитый лесными орехами. Похоже, без крючков она обойтись не могла, следователь посмотрел на свою помощницу, которая, пока бабка еще покачивалась, щупала, изучая, невероятно качественную ткань бабкиного платья, и стал натягивать на левую ладонь тонкую эластичную перчатку, чтобы путем давления проверить на кухне прочность каждого из трех крюков, на которых висели странные инструменты для занятий давно утраченным ремеслом.